Сергей Павлов - Избранные произведения

— По-твоему, это обязывает меня считать население Дигеи нравственнее обитателей Земли?!

— Никто ничего не обязан. Но пора, наконец, признать за дигейцами их основное достоинство: они дальше ушли от обезьян, чем мы.

Довод Матиса лишил Марсану дара речи. Кир-Кор смотрел на уплывающие к Театральному светосигналы «Ахмары». В воде искрились их отражения. Он прислушался, и, пока Марсана выходила из состояния артикулярного ступора, ему удалось различить далекие всплески разнохарактерных музыкальных шумов. Девять локальных источников. Все девять — на Театральном. Залитая лунным сиянием водная гладь перед островом была усыпана сотнями огоньков. Знатоки брали остров в кольцо.

— А как по-вашему, Кирилл?

— Простите, эвгина, я немного отвлекся.

— Вы тоже считаете, что дигейцы дальше от обезьян, чем коренные земляне?

— Меня принимают здесь за спеца по вопросам сравнительной антропологии?

— Не знаю, за кого вам хотелось бы здесь сойти, но лично мне довольно будет услышать мнение честного человека.

Кир-Кор оглядел Марсану сверху вниз — от синевато сверкающих в свете луны алмазных блесток в прическе до голых ступней.

— Это как, спуск в пропасть, эвгина, — сказал он.

— Опять аналогия?

— Притча. На Дигее те, кто спускается в пропасть, всегда уверены в тех, кто держит канат. По-другому там не бывает.

— И это вся ваша притча? Или только ее дигейская половина?

— А у нас на Земле, — вставил Матис, — чаще всего по-другому. Те, кто держит канат, считают вполне допустимым по ходу дела бороться друг с другом за власть. И это даже не притча.

— О небо! — ужаснулась Марсана. — Неужели в глазах дигейцев мы выглядим настолько идиотами!..

— Если взглянуть на земную историю непредвзято, — нехотя обронил Матис, — именно так мы и выглядим.

В каюте вспыхнул розовый свет. Матис вынес на палубу пляжные сандалии. По размеру — мужские. Это была имитация обезьяньих ладоней с красными ремешками.

— Лучше, чем ничего, — пробормотал Матис.

«Если она их наденет — я прыгну за борт», — дал себе клятву Кир-Кор.

— Спасибо, Матис, — ровным голосом сказала Марсана. — Спасибо, мой благодетель… Модель под девизом «Назад, к обезьяне»! — Она принялась хохотать.

Благодетель беспомощно развел руками и зашвырнул кошмарное творение обувного дизайна обратно в каюту.

— Победил девиз «Вперед, к совершенствам Дигеи»! — Марсана развеселилась. Ей трудно было остановиться. — А под каким девизом предпочитает плыть сегодня наш уважаемый гость?

— Под девизом «Я в отпуске», — ответил Кир-Кор, неотрывно глядя в сторону острова.

Смех оборвался. Нависло молчание.

— Виноват… Разве это предосудительно — быть в отпуске?

— О небо! — проговорила она. — Сколько угодно.

Акватория Театрального острова вдруг осветилась — оттуда поплыло в открытое море, расширяясь неудержимо, ослепительно голубое кольцо. За ним — второе, третье, четвертое, пятое — вокруг острова волнами, словно это был не остров, а вздрагивающий на воде поплавок.

— Началось, смотрите, качалось, — предупредил Матис.

Первая кольцевая волна голубого сияния достигла катамарана, отразившись блеском воды за бортом.

Кир-Кор ощутил теменем колкий импульс упорядоченного излучения и посмотрел на Луну: в районе северной окраины Моря Дождей, вероятно, в Заливе Радуги, вспыхивала и гасла яркая, острая, как игла, голубая точка.

С той стороны, где на рейде плоского острова бросила якорь «Синяя птица», долетел ликующий многоголосый вопль. Мгновением позже ликующий вопль долетел со стороны Театрального — от флотилии знатоков.

— Всегда почему-то кричат, — прокомментировала Марсана. — У вас, Кирилл, нет желания покричать? Если есть — не стесняйтесь, я подхвачу. Иногда полезно разрядить неутоленные страсти.

— Если можно, эвгина, я воздержусь.

— Не смею настаивать. — Она обернулась. — А чего вы хотите? Чего вы хотели бы в этом своем отпуске?

— Как можно ближе взглянуть на островной фестиваль.

— Сколько угодно! Сейчас все увидите. Представление начинается. Первым номером — Вината Эспартеро. Прекрасный, кстати, образец расорга.

Кир-Кор не поверил ушам.

— Вината — расорг? — переспросил он. — Не может быть!..

— Почему это вас взволновало?

Он не ответил.

Пока от Театрального разбегались светлые кольца, Марсана поделилась секретом местного полишинеля:

— Голубоглазая, беловолосая девица скандинавского происхождения Биргитта Эдельстам. Обладая сильным, «атакующим» голосом, она… Понимаете ли, ей просто необходим был облик гордой испанки. Бывает, расоргами становятся из любви к искусству.

Он молча смотрел, как над верхушкой острова развертывается голубое крыло. Грани архитектурной диадемы вспыхивали лучами холодного света.

— Помню, Биргитта пела и танцевала фанданго, встряхивая беленькими волосенками, — продолжала Марсана. — Это было смешно, ее никто не принимал всерьез. А теперь Вината Эспартеро вполне могла бы соперничать с легендарной Кармен. Властная, порывистая, резкая… Изменился даже характер.

— Эспартеро очень талантлива, — вставил Матис.

— Эспартеро безумно талантлива, — уточнила Марсана.

«Это я, увы, уже испытал на себе», — подумал Кир-Кор.

Луна окатила остров ливнем фиолетовых лучей. Розовое крыло декоративной светопластической скульптуры с внезапностью взрыва развернулось во весь небосвод. Посветлело над морем, ясно обозначилась граница между воздухом и водой. Свечение длилось недолго, и, пока оно длилось, он чувствовал на своем лице взгляд Марсаны.

Зарево угасло. Под куполом ночного неба возникло пурпурное сияние, вода отразила густой и протяжный, сразу проникший в грудь колокольный удар.

Производителем красочных фантасмагорий такого масштаба была, конечно, Луна. Кир-Кор с прищуром взглянул на многоцветный букет колких точек, пылающих в Заливе Радуг. Батарея дальнобойных динаклазеров работала в «мягком», конечно, режиме, но плавать под ее прицелом — удовольствие сомнительное. Это как прогулка в тени деревьев, под одним из которых дремлет лев. Кстати, по новастринскому календарю после дня стерха наступает ночь тигра. На Финшелах ночь тигра обещала быть ночью разочарований…

Театральный — словно дымчато-сизая с красными сколами глыба стекла. Синей зарницей полыхнула его роскошная диадема — и над сценическим центром главного фестивального действа возник на большой высоте зеркальный мираж: атмосферное зеркало отразило внутренность многолюдного амфитеатра.