Сергей Павлов - Избранные произведения

«Синяя птица» сбавила скорость — перрон зачерпнул воду сразу всей плоскостью.

— Внимание! — запоздало выкрикнул Матис. Поток смыл оба суденышка — тримаран грохнулся о борт «Алмаза», Марсана взмахнула руками, Кир-Кор успел поймать ее над канатами релинга. И в этот момент ощутимо упал на лицо свет луны. «Синяя птица» ускользала летучим призраком — дальше и дальше габаритные огни. Наверху — два золотисто-желтых пятна, как глаза тигра.

— Кирилл, вы забыли поставить меня на палубу, — сказала Марсана. — Благодарю, у вас замечательная реакция. Матис, где мои хайступс? — Очевидно, спросила про туфли

Туфель на палубе не было.

— Проклятье, — сказал Матис и посмотрел за борт.

Пернатоголовые мореходы о чем-то громко переговаривались, их голоса напоминали голоса чаек. Кир-Кор не мог разобрать ни слова — язык был совершенно ему не знаком. Ветра не было. Пологие длинные волны мягко приподнимали и опускали катамаран, и, после того, (сак экипаж тримарана умолк, над океаном распространилось удивительное лунное спокойствие.

Низкий остров, куда устремила бег оконтуренная светосигналами тень «Синей птицы», казался подножием другого, отделенного проливом, высокого острова, обернутого золотисто-огненной лентой: пирсы, береговые причалы, яхтэллинги. Жилой ярус угадывался по приглушенно-мягкому сиянию линий, точек, пунктирных штрихов на террасах. Севернее возвышался над лунным зеркалом третий остров, и не нужно было ничьих подсказок, чтобы понять: Театральный. Эта округлая гора, укрытая одеялом зелени, напоминала густую крону платана, опоясанную гирляндами разнообразных огней. Вершину венчал архитектурный шедевр — невыразимо прелестная хрустально-голубая диадема. Еще выше — плавно колыхался в воздухе, подобно занавесям полярного сияния, бело-розово-голубой шедевр светопластики. Нечто вроде полусвернутых, обнимающих друг друга крыльев.

— Эй, на «Амхаре»! — выкрикнул Матис. — Дистанцию!

«Амхара» быстро и грозно сближалась с катамараном — будто собиралась брать судно на абордаж. Вдоль борта «Амхары» — как вдоль аллеи — пять мраморных статуй. Которая замыкала шеренгу, шевельнула рукой — к ногам Марсаны упала, брызнув искрами, серебристо-черная туфля. Одна, без пары. Туфля с левой ноги. «Амхара» промчалась мимо буквально впритирку. Кто-то из этих девиц рассмеялся. Гортанный смех странно звучал над водой при луне.

— Расорги, — процедила Марсана.

— Расорги? — переспросил Кир-Кор.

— Расовый камуфляж, — объяснил Матис. — У них искусственно изменена форма носа, губ…

— Изменена вся пластика лицевых мышц, — сказала Марсана. — Это чтобы замаскировать характерную особенность негроидной расы — прогнатизм.

— Выступающие вперед челюсти, — расшифровал Матис. — А знаете, что самое трудное для специалиста-пластолога? Замаскировать выпуклость глаз. Поэтому взгляд у псевдоевропеоида кажется не совсем нормальным. Вы заметили?

— Да.

— И слишком белая кожа. Иначе трудно избавиться от остаточной желтизны.

«Слишком, громко, — вдруг понял Кир-Кор, наблюдая плавный разворот тримарана. — Расоргов здесь не жалуют и не щадят».

— Зачем это им? — полюбопытствовал он.

— В общем-то… незачем. — Матис развел руками.

— Хотите сказать, камуфляж без причин?

Марсана улыбнулась.

— А вам уже вообразилось невесть что! Драма идей? Стремление к расовой конгруэнтности? Увы, увы… Когда в небесах стал превалировать дигейский фактор, на Земле многое, к сожалению, обмельчало. Интересы, поступки, намерения. И даже страсти.

Кир-Кор не стал возражать. С дигейским фактором, действительно, было у них не все просто.

Развернувшись, «Амхара» взяла, курс прямо на Театральный.

— Ну и… — продолжала Марсана, — как-то так повелось, что править нами стала глуповато-капризная, но очень изобретательная особа по имени Мода. В последние годы, к примеру, модно выглядеть европеоидом.

— Среди темнокожих юнцов это приобрело характер пандемии, — добавил Матис. — У монголоидов, впрочем, те же симптомы.

— Европеоидная раса на Земле катастрофически убывает, Кирилл. Отсюда и мода. Мне кажется, нам уже не выровнять беспрецедентный расовый крен. А вы что думаете на этот счет?

«Что я думаю? — подумал Кир-Кор. — Я думаю, что расовый крен — результат политики абсурда. Исторически это прямо связано с генезисом нравственных перекосов. Как только самые оборотистые берут верх — и начинают теснить, унижать, физически уничтожать самых совестливых и самых талантливых — считай, дан старт угасанию. Считай — под ватерлинией пробоина и цивилизация тонет с дифферентом на нос. Как знаменитый «Титаник». На палубах, которые ближе к корме, долго еще поют и танцуют… И пусть планетарная катастрофа растянута на столетия, все равно ведь у нее полностью сохраняется значимость катастрофы». Вслух сказал:

— Думаю, у меня практически не было шансов угодить в компанию европеоидов. Мне повезло.

— И это все, что вы думаете? — удивилась Марсана.

Он взглянул на нее.

— Я думаю, нетрудно догадаться, что я думаю.

— А на Дигее? Там с вопросом естественного равновесия рас все в порядке?

— По-моему, для Дигеи это вообще не вопрос.

— Слышал, Матис? Хотелось бы знать, почему на Земле не прижилась модель дигейского благополучия.

Подняв кверху голову, Матис смотрел на луну. Эскапада Марсаны вызвала на его лице ухмылку или гримасу.

— На Дигее сложилась своя система нравственных отношений. — заметил он осторожно.

— Расовых, ты хотел сказать.

— И расовых — тоже, — мягко добавил Матис. — Все это — ветви одного древа, не забывай.

— Ну и что?

— А то, что системы общественных отношений на Дигее совершеннее наших. Тех, по крайней мере, которые мы с тобой унаследовали на этой благословенной планете.

— До сих пор я считала себя богатой наследницей.

— И потому так болезненно переносишь все то, что шокирует коренных дигейцев у нас на Земле? — Матис горестно покивал.

— По-твоему, это обязывает меня считать население Дигеи нравственнее обитателей Земли?!

— Никто ничего не обязан. Но пора, наконец, признать за дигейцами их основное достоинство: они дальше ушли от обезьян, чем мы.

Довод Матиса лишил Марсану дара речи. Кир-Кор смотрел на уплывающие к Театральному светосигналы «Ахмары». В воде искрились их отражения. Он прислушался, и, пока Марсана выходила из состояния артикулярного ступора, ему удалось различить далекие всплески разнохарактерных музыкальных шумов. Девять локальных источников. Все девять — на Театральном. Залитая лунным сиянием водная гладь перед островом была усыпана сотнями огоньков. Знатоки брали остров в кольцо.