Джон Стиц - Салон "Забвение"

Никки смутилась:

— Ты уже давно не говорил мне, что я тебе нужна.

— Прости. — Каким-то образом Кэл чувствовал, что она говорит правду. Неужели он был до такой степени слеп? «Потерять» ее, затем «найти», — и только для того, чтобы потерять вновь, — от этой мысли внутри у него все болезненно сжалось. Чувство собственной вины разрасталось, а вместе с ним росла и ненависть к себе самому — прежнему. — Думаю, мы не всегда говорим то, что чувствуем.

— А что ты чувствуешь сейчас?

— Удивление, гнев, ностальгию, одиночество. И — любовь. — Уже закончив фразу, он внезапно осознал, что сказал чистую правду — и сам удивился этому обстоятельству.

— Нельзя, чтобы люди жили вместе и в то же время были одиноки. — Никки тряхнула головой, и в волосах у нее сверкнули блестки.

Кэл растерялся. Минуту назад ему казалось, что он способен почувствовать ее — и вдруг это ощущение ушло. Он не мог понять, хочет ли Никки, чтобы ее отговорили, или обсуждает этот вопрос сугубо академически.

— Все должно быть иначе, — упрямо сказал он. Но где же Линн? Неужели Никки уже отправила ее на новую квартиру?

— От этого никуда не денешься. Так уж получилось.

— Другими словами, переубедить тебя невозможно?

Молчание.

— Позволь мне внести ясность, — собравшись с духом, сказал Кэл. — Я не хочу, чтобы ты уходила. — Он нервно сглотнул. — Но если ты твердо решила, может быть, посвятишь меня в свои планы?

— Я подыскала себе квартиру в Мачу Пикчу, недалеко от больницы. На будущей неделе перееду.

Линн, наверное, еще в школе… Но как же Никки собирается поступить с ней?

— А Линн? — спросил он вслух. — Как она к этому относится?

Никки резко вскинула голову. В глазах у нее был ужас.

— Что ты имеешь в виду? — на лице ее последовательно сменились потрясение, гнев, испуг и жалость. — Кэл, ты в своем уме?

— Нет, — честно сказал он.

— Линн умерла. И не говори мне, что ты не…

Она не договорила: Кэл внезапно побледнел и забился в беззвучных рыданиях. В глазах потемнело. Лишь через несколько секунд он осознал, что Никки обнимает его за плечи. Он задыхался; в висках стучала кровь. Бессознательным движением он крепко прижал Никки к себе.

Ее руки скользнули вниз, и пальцы судорожно впились ему в спину.

Позвоночник пронзила ужасная боль; последнее, что он услышал, прежде чем потерять сознание, — это собственный дикий вопль.

Глава 5. НАМЕКИ

Уже второй раз за этот день Кэл пришел в себя; только теперь вместо камней и пыли под ним был мягкий ковер. Он попробовал пошевелиться — и тут же болезненно скривился.

— Кэл, о Господи, Кэл? — услышал он голос Никки.

Что она делает здесь? Этот странный вопрос крутился в голове, пока сам собой не появился ответ: они беседовали, и Никки сказала, что Линн больше нет в живых. Даже не пытаясь ничего припомнить, он совершенно точно знал, что Линн дома нет. Никки сказала правду. Невыразимое горе опять навалилось на Кэла.

— Все в порядке, — сказал он наконец и открыл глаза. Опустившись рядом с ним на колени, Никки глубоко вздохнула.

— Что это значит? Что с тобой произошло? — Она осторожно коснулась его щеки.

Кэл, не вставая, посмотрел на нее.

— Лучше не спрашивай; отчего умерла Линн?

— Ты действительно этого не помнишь? — сказала Никки сквозь слезы.

— Пожалуйста, ответь мне.

— Она погибла там, внизу, вместе со всеми. На Земле. Теперь ты вспоминаешь?

— Да, теперь уже да Но как она оказалась на Земле?

— Кэл, об этом тебе лучше не думать. Ты без всяких оснований взвалил на себя вину за случившееся. И не исключено, что именно это довело тебя до такого со стояния. Давай, я отвезу тебя в клинику?

— Мне нужно знать. Я должен знать. Расскажи мне все.

Никки слегка отодвинулась.

— Это была экскурсионная поездка, самая обычная.

— Я настаивал, чтобы она поехала?

— Мы оба согласились с тем, что для нее это будет замечательно.

— Но идея была моя, верно? — Кэл сам был родом с Земли, а Никки — почему-то сейчас он был в этом уверен — родилась и выросла уже на Дедале.

— Но это еще не повод винить себя.

Кэл попытался подняться.

— Помоги мне встать, — попросил он, не в силах сделать это самостоятельно.

— Нет уж, лежи, тебе и так уже чересчур досталось. Удивляюсь, как тебя еще не парализовало после такого удара. — Кэл вопросительно поднял брови, и Никки добавила: — Я уже взглянула на твою спину; черт возьми, чем ты занимался?

Скрывать что-либо было уже поздно.

— Ты не поверишь, но я и сам не знаю. Определенно я оставил свое благоразумие вчера в салоне «Забвение».

— «Забвение»? Но зачем?

— Понятия не имею. Ты поможешь мне подняться?

— Только если потом мы поедем в клинику. Просто для обследования.

Вместо ответа Кэл ухватился за ножку кресла, пытаясь подняться сам.

— Ну и упрямый же ты! — Смирившись, Никки подхватила его под мышки. — Так как же ты все-таки угодил в это «Забвение»?

— Это меня самого ужасно интересует. — Кэл выпрямился, опираясь на ее плечо. — Но я надеюсь выяснить. Думаю, что у себя в офисе мне удастся вспомнить еще какие-нибудь детали. Образные раздражители, знаешь ли, прекрасно этому способствуют, я уже убедился.

— Кэл, а ты… а ты помнил меня? — спросила Никки, затаив дыхание.

— Почему ты спрашиваешь?

— Ну что за дурная привычка отвечать вопросом на вопрос? Не знаю. Ты просто изменился, стал каким-то другим…

— Извини, но о тебе я тоже забыл, — искренне ответил Кэл. — Честно говоря, я и сейчас мало что помню, хотя память понемногу возвращается.

— Значит, все эти слова о том, что я нужна тебе — они…

— Они шли от сердца — вот все, что я могу сказать. Видимо, чувства возвращаются к человеку быстрее, чем осознанные воспоминания. — Глаза Никки наполнились болью и у него внутри все перевернулось. — Я знаю, что приятного в этом мало, но это правда. Больше ничего предложить не могу. Я говорю это не для того, чтобы разжалобить тебя — просто сказал то, что чувствовал. Очевидно, со мной это произошло впервые — иначе ты сразу бы догадалась, что к чему, и реагировала бы по-другому. А теперь, поскольку эмоциональные встряски помогают мне вспоминать, я отправляюсь в офис.

— Ты же в стрессовом состоянии, Кэл! Я должна отвезти тебя в клинику!

— Прости, Никки, но у меня просто нет времени.

Это тоже лишь смутное ощущение, и мне нечем его подтвердить, но поверь, дело не только во мне. Все гораздо серьезнее. И я собираюсь узнать, в чем дело.

Повинуясь порыву, Кэл поцеловал ее и вышел из комнаты. В дверях он обернулся: Никки стояла неподвижно, с отстраненным выражением на лице.