Александр Путятин - Нф-100: Приключения метеоролога

Гена достал пачку, выташил сигарету, вопросительно посмотрел в мою сторону. Я отрицательно качнул головой. Он бросил пачку на крыльцо рядом с собой и стал прикуривать. А я сошел со ступенек и сделал два шага в наветренную сторону. Утренний воздух пах свежестью, цветами, травами. Дышать табачным дымом не хотелось. Рядом оказалось еще одно крыльцо. Постояв немного, я уселся на него и принялся любоваться парком.

Спустя пару минут перед зданием остановился фургончик с надписью "Аварийная" на борту. Выскочивший из кабины парень обвел нас взглядом, поздоровался и попросил закурить. Гена молча указал на раскрытую пачку.

- Вот спасибо, - расплылся в улыбке водитель. - У меня курево ещё вечером кончилось, а магазины только через час откроются. Меня Сергеем кличут. Можно, еще одну возьму? Я сегодня весь день тут работаю, в обед отдам. А вы, что, гриппуете, ребята?

Парень небрежно махнул рукой на вход в здание за моей спиной. Я повернулся и поднял глаза. Над дверью было написано: "Грипп".

- Нет, - сказал я, - мы из соседнего бокса.

Не глядя, я указал на дверь справа от Гены. Дружеская улыбка исчезла с лица Сергея. Её место заняло какое-то странное отрешенное выражение.

Отшвырнув недокуренную сигарету мне под ноги, он кинулся к машине. Выдернул из кабины белую пластмассовую канистру, вытащил мыльницу, повесил на шею полотенце. Затем, чуть приотвинтил пробку, положил канистру на капот и, смочив руки под тонкой струйкой воды, начал быстро их намыливать.

Я перевел взгляд направо и остолбенел. Над входом в наш бокс висела стандартная чёрно-белая табличка "Изолятор", а чуть ниже красными буквами прямо на стене было написано: "Чума, холера, тифы". Гена тоже посмотрел на табличку. Сдвинул взгляд ниже...

- Офигеть! - хрипло выговорил он.

Но в этот момент сбоку раздался знакомый женский голос:

- Да, не обращайте нимания, мальчики! У нас последний случай чумы был еще до вашего рождения, а там всё стерильно. Собирайте вещи, пойдем устраиваться.

Сергей набрал в ладошки побольше воды и плеснул её на лицо. Завинтил пробку. Неторопливо вытерся. Мне было немного жаль его. Одни боятся пауков, другие крыс, третьи змей... Похоже, наш новый знакомый обмирает от страха при слове "чума". Страшится её до визга, до дрожи в коленках, до истерики. Еще минута - и он стал бы вымывать воображаемую заразу изо рта. Теперь, наверное, до самой смерти будет курить только свои. Если, вообще, не бросит...

Быстро собрав рюкзаки, мы прошли в огромный семиэтажный корпус, и началось оформление по всем правилам канцелярского искусства...

Сначала был бег по кабинетам с рюкзаками, затем мы сдали их в камеру хранения и дальше двигались налегке. Сопровождающие нас в этих долгих странствиях медсестры сменялись настолько часто, что я вскоре уже перестал их различать.

Через пару часов мы с Геной оказались в шестиместной палате на третьем этаже, где были две свободные койки: одна - слева у окна, другая - справа у двери.

- Устраивайтесь, - сказала последняя из сопровождавших нас медсестер и убежала.

Мы переглянулись.

- Окно или дверь? - спросил я скорее по привычке.

- Окно, - тут же ответил Гена. - Будем разыгрывать?

- Нет, - я шагнул к правой койке. - не будем.

На соседней кровати кто-то спал, завернувшись в одеяло с головой.

В коридоре послышался шум голосов. Они перебивали друг друга, о чем-то горячо спорили. Судя по часто повторявшейся фамилии Дасаев, обсуждали последний матч "Спартака". Похоже, больничный люд смотрел в холле телевизор.

Вскоре в палату радостно ввалились два молодых парня в пижамах с больничными штампами на воротниках, за ними - широкоплечий стройный мужчина лет тридцати в синем спортивном костюме.

- Новенькие! - радостно воскликнул он. - Будем знакомы! Я - Василий! Вася, значит. Это - Иван, а вот он - Тимур. А вас как звать-величать?

Мы представились.

Из коридора в это время раздалось дружное цоканье каблучков.

- Михалыч, - Вася подошел к спящему соседу и потряс его за плечо, - Семё-о-о-н, обход начался, просыпайся!

Из-под одеяла показалась всклокоченная голова с заспанными глазами Руки поднялись к плечам и тут же разошлись в стороны.

- Э-э-х, как жить-то хорошо! - хриплым голосом провозгласил безусый тезка Буденного.

18.

После обхода мы стали знакомиться уже по-настоящему - неторопливо и основательно, как и положено в клинике, где людям абсолютно некуда спешить.

Иван и Тимур оказались солдатами частей московского гарнизона. На Генин вопрос: почему попали в больницу, а не в госпиталь, оба только плечами пожали - начальству, мол, виднее... Иван - житель одной из саратовских деревень, искренне и простодушно "косил" от службы, стараясь задержаться в клинике как можно дольше. Тимур - уроженец солнечного Узбекистана, ко всему относился сдержанно, обратно в часть не рвался, но и в больнице остаться не стремился.

Оказалось, что Василий - бывший борец, не так давно распростившийся с любимым делом, работает грузчиком в мебельном магазине. Тоску по большому спорту глушит периодическими загулами, в результате одного из которых он здесь и оказался.

Семён Михайлович - физик, доктор наук, что всплыло во время его беседы с главврачом, работает в НИИ, названия которого он нам не сообщил, а на вопрос о специальности ответил кратко: "теоретическая физика".

Все, кроме нас с Геной, поступили с пищевыми отравлениями различной степени тяжести. Первым три недели назад доставили из части Ивана. Последним вчера вечером прибыл на "скорой" прямо с банкета Семен Михайлович.

Общую беседу прервал завтрак, потом к доктору наук заглянули жена с дочерью, и, чтобы не мешать их встрече, остальные вышли из палаты. Иван умотал смотреть телевизор, а Василий повел нас с Геной на экскурсию по территории больницы. Тимур тоже решил прогуляться. Но через некоторое время он отстал от компании в самом глухом и заброшенном углу парка. Некоторое время мы шли молча. Затем Василий решительно повернул назад.

- Каждый раз он здесь уединяется, зачем - непонятно. Любопытно, что делает?

Не знаю, зачем пошел с ним Гена, а я просто за компанию. Мы прокрались между деревьями и, выглянув из-за подстриженного кустарника, увидели своего соседа. Тимур сосредоточено метал в дощатый забор больницы черный нож с коротким широким лезвием и тонкой рукояткой. Затем он стал совершать им какие-то замысловатые движения, напоминающие то гимнастические упражнения, то танцы с оружием. Мы молча вернулись на дорожку тем же путем, что и пришли.

- Дурью мается пацан, - глубокомысленно произнес отставной борец.

И мы двинулись дальше. Когда подошли к своему корпусу, Василий сказал, что ему надо немного побегать. Потом двинет на спортплощадку, мол, не может он без физической нагрузки, привык за столько лет. Гена пошел с ним, а я поднялся наверх.