Элиезер Юдковски - Тройной контакт

— Ненадолго, — сказал Исповедник. — Когда впервые услышат новости. Когда разговоры ещё ничего не будут стоить. Когда они ещё не увидят расценок. А когда увидят, вот тут-то и настанет неловкое молчание. Каждый будет сидеть и ждать, что действовать начнёт кто-то другой. И быстрее, чем вы можете вообразить, люди привыкнут к такому положению. Всё будет выглядеть совсем не так шокирующе, как вначале. Детоедские дети умирают в ужасной агонии в желудках своих родителей? Да, прискорбно, но ведь так было всегда. Это будут уже не новости. Это всё будет частью жизни.

— Вы что-то курили? — спросил Эйкон. Не самая вежливая фраза, но он не смог найти других слов.

Голос Исповедника был холоден и твёрд, как железное солнце после тепловой смерти Вселенной.

— Невинное дитя, если бы вы видели, как вашего старшего брата у вас на глазах избивают до полусмерти, и как вяло полиция расследует дело; если бы вы видели, как ваши бабки и деды усыхают, как испорченные фрукты, и уходят из жизни, а вы сами ни единым словом не протестуете, потому что считаете это нормальным — вот тогда вы имели бы право говорить мне о том, на какие вещи люди способны закрывать глаза.

— Я не верю, что мы на это способны, — сказал Эйкон как можно спокойнее.

— Значит, вы провалили экзамен на рационализм, — сказал Исповедник. Его непокрытая голова повернулась к фальшивым стенам и тщательно воспроизведённым звёздам. — Но я... я больше не провалю.

— Да, вы чертовски правы в одном, — сказал Эйкон. Он слишком устал, чтобы быть тактичным. — Вас нельзя допускать к принятию решений за человечество.

— Я знаю. Поверьте, знаю. Только молодёжь может Администрировать. Таков договор о бессмертии.

Эйкон встал с кровати.

— Спасибо, Исповедник. Вы мне помогли.

Лёгким, отработанным движением Исповедник накинул капюшон на голову, и его жёсткие черты исчезли во тьме.

— Правда? — спросил он, и искажённый голос прозвучал до странности мягко после прежнего, мужественного и сильного. — Как?

Эйкон пожал плечами. Ему трудно было найти слова. Всё из-за страшного бега Времени сквозь столетия, и таких гигантских перемен, которые уже свершились, гораздо более глубоких, чем пережитые им за всю жизнь; из-за храбрости, необходимой для встречи с будущим, и жертв, принесённых ради него; и из-за того, что не всех удалось спасти.

— Наверное, вы напомнили мне, что не всегда можно получить всё что хочется.

5/8. Тройной контракт

Эйкон вошёл в главную конференц-рубку. Его походка была измождённой, но лицо выглядело уверенным. Следом шёл окутанный тенью Исповедник.

Участники Конференции смотрели на них и переглядывались.

— Вы выглядите лучше, — осмелился сказать Мастер Фэндома.

Эйкон положил руку на спинку своего кресла и помолчал. Одного человека не хватало.

— Инженер?

Лорд Программист нахмурился.

— Он сказал, что должен провести какой-то эксперимент, милорд. Он отказался объяснить, но я полагаю, что это как-то связано с данными Детоедов.

— Вы шутите? — спросил Эйкон. — Наш Инженер охотится за Нобелем? Сейчас? Когда на карте судьба человечества?

Лорд Программист пожал плечами.

— Судя по его виду, милорд, он считал это важным.

Эйкон вздохнул. Он отодвинул кресло и полууселся, полуупал в него.

— Корабельные рынки вряд ли успокоились, да?

Лорд Пилот сардонически осклабился.

— Читайте сами.

Эйкон шевельнул пальцами, вызывая экран.

— Ага, вижу. Корабельный Толкователь Воли Рынка докладывает, цитирую: "Все основные активы на моём рынке скачут вверх-вниз, как сраные игрушки йо-йо, а корабельные хеджеры пытаются приноровиться к Чёрному Лебедю, который вот-вот сметёт 98% планетарного рискового капитала. Даже цены по наличным расчётам на этом корабле обезумели — то ли какие-то трейдеры раздувают пузырь экспорта столярных изделий, то ли кто-то всерьёз верит, что секс переоценён против апельсинового сока. Одна трейдерша по деривативам прорабатывает контракт с чётко определённой выплатой в случае полного истребления людей чужими, но говорит, что на это уйдёт несколько часов, а я говорю, что она под крэком. И притом реальное большинство людей, которые всё равно готовы торговать, выше гелиопаузы. Спрос и предложение разошлись так, что хоть пропихивай между ними грёбаный футбольный стадион, и ничего не ясно, и я жопой чую какие-то неизолированные условные зависимости. Во что верит рынок? А хуй знает. Дайте мне выпить кто-нибудь". Конец цитаты. — Эйкон глянул на Мастера Фэндома. — Из остальной команды кто-нибудь запостил на Реддит[5] свои предложения?

Мастер прочистил горло.

— Милорд, мы позволили себе отфильтровать всё, что физически невозможно, основано на чистом принятии желаемого за действительное или выдаёт полное непонимание натуралистической метаэтики. Я могу показать нефильтрованный список, если хотите.

— А что осталось? — спросил Эйкон. — Хотя ладно, я понял.

— Ну, кое-что осталось, — сказал Мастер. — Если собрать лучшие идеи... — Он вывел на обозрение маленькую голограмму.

"Спросить Сверхсчастливых, способна ли их биотехнология так изменить мышление детей Детоедов, чтобы они, повзрослев, не захотели есть своих собственных детей. Стерилизовать нынешних взрослых. Если Детоедов не удастся стерилизовать, и они не сдадутся, лишить их свободы. Если это слишком накладно, убить большинство, но оставить кое-кого в заключении, чтобы сохранить их культуру для будущих поколений. Предложить Сверхсчастливым альянс против Детоедов, в котором мы бы предоставили капитал и рабочую силу, а они технологию.

— Не так уж плохо, — сказал Эйкон. Его голос стал суше. — Но тут никто не задаётся вопросом: что Сверхсчастливые намерены делать с нами. Аналогичные меры...

— Да, милорд, — сказал Мастер. — Это постоянно отмечали в комментах, милорд. Ну и другая проблема: Сверхсчастливые на самом деле не нуждаются ни в нашей рабочей силе, ни в капитале. — Мастер глянул в сторону Лорда Программиста, Ксенопсихолога и Леди Сенсор.

— Милорд, — сказал Лорд Программист, — похоже, что Сверхсчастливые думают намного быстрее нас. Если их когнитивные системы основаны на чём-то вроде ДНК, а не нейронов, то это неудивительно. На самом деле странно, что ускорение настолько же мало, как... — Лорд Программист замолчал и сглотнул. — Милорд, Сверхсчастливые ответили на наши сигналы чрезвычайно быстро. Но не мгновенно. Задержка примерно пропорциональна длине ответа плюс постоянное слагаемое. Из этой пропорции, милорд, можно рассчитать, что они думают в 15-30 раз быстрее нас, в той мере, в какой правомерны такие сопоставления. Если применить закон Мура к некоторым наблюдаемым техническим параметрам их корабля — олдерсоновский поток, плотность мощности и так далее — то можно получить правдоподобную согласованную оценку, что чужие опередили нас на двести лет субъективно эквивалентного времени. А их научная революция произошла двенадцать субъективных веков назад.