Борис Каминский - Ох и трудная эта забота из берлоги тянуть бегемота. А.И. на тему 1905 год. Общий файл.

- Доцент, я как тебя увидел, вспомнил своего главстаршину. Он любил повторять: 'Родину надо защищать, пока с сопредельной территории летит ядерный фугас'. Так и с тобой: деньги будут твоими до первого разводящего, что такого лоха разведет на счет 'раз'. Хочешь, обижайся, хочешь, нет, но твои акции будут без права распоряжения, зато детям достанутся. Ты же ждешь детишек?

Две последних мысли удачно сочетали в себе и конфетку, и переключение внимания клиента.

Зверев подал здравую идею, что фирм должно быть несколько. Придумавший прибыльное дело должен иметь в нем чуть более половины акций, остальные делятся на двоих. Борис попытался затвердить вариант - восемьдесят процентов 'главарю' и по десять аутсайдерам, но получил отпор 'объединенной коалиции'. Остановились на варианте: шестьдесят процентов основному владельцу и по двадцать 'отстающим'. Это гарантировало безбедную жизнь и возможность меньшинства блокировать решения типа банкротства, продажи предприятия и т.д. на что требовалось две трети голосов.

Теперь друзьям предстояло ближе познакомиться с новым миром и действовать.

***

Вдалеке послышался скрип полозьев. Дворовые пустобрехи Марьиной слободки отозвались привычным лаем. Собачья симфония была привычным атрибутом жизни. Кого принесла нелегкая? Кто-то тревожно заворочался на печи. Кто-то поднялся. Осторожно глянул сквозь щели в ставнях. Перекрестился, отгоняя нечистого.

Вислозадая кляча устало тащила розвальни с тремя пассажирами. У окованных железом ворот остановилась. Затопталась на месте, будто хотела идти дальше.

- Тпрууу! - осадил лошадь возница.

Выбравшись из-под тулупа, двое разминали ноги.

- С вас, барин, двадцать копеек! И эта ... копеечку на пропой.

- Держи вот, - буркнул Федотов.

Звякнула медь.

- Ну-у-у, проклятущая!

Шелест полозьев, и опять тишина.

Трое подошли к воротам. Близоруко щурясь, Ильич стал колдовать над пудовым замком. Борис с Димой принялись ногами разгонять нанесенный перед воротами сугроб. Впуская постояльцев, заскрипела калитка.

В бревенчатом пятистенке заметался свет свечи, а в разверзшейся пасти печки-голландки затрещали, разгораясь, лучины.

- За успех, господа!

- Ф-ф-у-у!!! Без закуски и в таких количествах я пил только на выпускном!

- Будем считать, что это его продолжение.

- Ну, вы как хотите, а я, пожалуй, отдохну, завтра у нас праздник.

Глава 4. Легкая вечеринка.

1 марта 1905.

Весь следующий день пролетел в приятных хлопотах. Дмитрий Павлович с Федотовым взяли на себя приобретение всевозможных яств и напитков. Тонкая натура математика толкнула Ильича купить новый, по последней здешней моде костюм-тройку и хрустальные бокалы. По-видимому, натура наложила запрет на питие из разномастной посуды. Увидев приодевшегося Доцента, друзья долго ломали себе головы над вопросом, как сухарь-математик мог так точно угадать местный стиль. И вот ведь какая странность - сами-то они не слишком разбирались в здешней моде, но, глянув на Ильича, почувствовали - перед ними вполне состоявшийся, строгих правил интеллигентный человек.

- Вот что делают с человеком одежда и академическое воспитание, учись! - глубокомысленно изрек Федотов.

Последнее было адресовано Звереву, расхаживающему в 'дорогих' китайских трениках и свитере. Дорогих, естественно, только Психологу.

- Ну дык ...

Зверев хотел ответить что-то глубокомысленное, но вылетело привычное: 'сам такой'.

Вскочив в пролетку, двое слетали на Садовую. На полках магазина 'Арабажи и Ко' рядами стояли разнообразные бутылки. Среди прочих в глаза бросились коньяки господина Шустова: 'Кавказский', 'Экстра' и 'Финь-шампань'. После небольшой перепалки остановились на классике - 'Кавказский'.

Из вин приглянулось красное Шато Мутон Ротшильд. Выбор Шато был явно навеян действиями Ильича в трактире на колесах.

Дима хотел в довесок взять Камю, но Федотов был категорически против, заявив, что Черчилль предпочитал только армянский коньяк. Причем тут Черчилль, было непонятно, но Психолог решил не спорить, взяв для пробы 'Финь-шампань' - истина 'выпивки много не бывает' Звереву была известна.

Из закусок приобрели по полфунта красной и паюсной икры, копченых угрей, немного буженины и острый овечий сыр. Из фруктов остановились на винограде, отметив, что бананов в этом мире нэма.

К дому подкатили после полудни, к этому времени над протопленной банькой, едва курился дымок - верный признак готовности к эксплуатации. Баня торилась по черному, тем придавая процедуре особую пикантность. Основательно пропарившись, принялись сервировать стол, поминутно бегая в местный холодильник системы 'деревенские сени'.

Мужскую суету прервало появление на пороге Настасьи Ниловны. Невысокая, стройная в белом полушубке, она темным выразительным взглядом окинула горницу. Был в этой женщине некий дар, отчего мужчины не чувствовали ее хозяйкой-купчихой. Вроде бы и по-хозяйски посмотрела, а не откликнулась душа неприятием.

'Повезло Ильичу', - привычно отметил про себя Димыч.

Хозяйка с самого начала заглядывала к постояльцам, балуя их пирогами. После появления в ее жизни Владимира Ильича эти подарки стали для переселенцев привычными.

- Борис Степанович, ну что же вы так-то на стол навалили, позвали бы, я вам картошки с мясом наварила.

- Настась Ниловна, да мы тут по-свойски, не беспокойтесь.

'Не беспокоиться', однако, не получилось. Настасья с поразительным проворством проявила самостоятельность. Стол был застелен льняной скатертью, расставлены закуски и столовые приборы. Через пяток минут взору друзей явился праздничный стол.

- Владимир Ильич, ты газеты оставил, что сегодня купили, - застенчиво произнесла Настасья, поправляя Ильичу галстук, - ты приходи.

'Ха! Теперь понятно, отчего математик так точно угадал со стилем. Он, конечно, не простак, но женское чутье не в пример точнее', - догадались самые прозорливые.

Вернувшийся с горячей картошкой Зверев застал умиротворенно сидящего в кресле Федотова. Не в пример ему выглядел Мишенин. В новом костюме был он похож на Андрея Панина в положительной роли угонщика бронепоезда, но с бородкой. Просматривая свежий номер 'Московского листка', Ильич, казалось, ничего вокруг не замечал. Напряженное лицо и рука, теребящая крахмально-жесткий воротник, выдавали его состояние. Дима понял, что положение надо немедленно спасать.

- Владимир Ильич, да не переживай ты так.

Плеснув в бокалы коньяк, Зверев плавно пронес свой бокал по широкой дуге, не расплескав ни капли. Глядя сквозь янтарный напиток, он медленно и весомо произнес:

- Господа, мы не вовремя загрустили. Ильич, ты пойми, мы теперь совсем не нищие! Предлагаю поднять бокалы за наше безнадежное дело!