Юрий Шушкевич - Вексель судьбы. Книга вторая

— Я никогда не слышала об этом…

— О Второве по каким-то неведомым причинам у нас всегда предпочитали не распространяться… Хотя когда-то его имя было у всех на слуху. Накануне февральской революции даже судачили, что мистер Гучков, которого Дума официально назначила ведать развитием “оборонки”, элементарно не справляется и проваливает один проект за другим, потому он по-чёрному Второву завидует и предпринимает всё для того, чтобы завалить тогдашнюю центральную власть. Кстати, тот же мистер Гучков со своим окружением вполне могли знать о фонде, которым по доверенности царя Второв управлял, и оттого вынашивать планы перехватить над ним контроль. Этим, в частности, можно объяснить и ту совершенно безумную спешку, с которой гучковская банда добивалась отречения царя Николая - вполне ведь могли рассчитывать, что Второв в отсутствие прежнего бенефициара отдаст все ключи Временному Правительству, то есть Гучкову.

— А Второв, надо полагать, ничего не отдал?— риторически поинтересовался Петрович.

— Разумеется! Более того, как настоящий патриот, он отказался от эмиграции и даже стал активно сотрудничать с Советской властью. Видимо, потому и был застрелен неизвестным в мае восемнадцатого. Эх, если хотя бы одного чекиста выделили для его охраны!

— Ну, это вопрос не ко мне,— парировал Петрович.

— А к кому же тогда могла перейти тайна фонда Второва?— спросила Мария.— Ведь он, как нам известно, не унёс всю её с собой?

— Помимо дяди своего парижского приятеля, который якобы знал про векселя, однако вряд ли располагал нужным кодом, Фатов в дневнике упоминает Гужона,— с уверенностью заявил Борис.— Месье Гужон - основатель завода “Серп и Молот”, известный жулик, проныра и к тому же гражданин Франции. Ну и, разумеется, важный участник московского клуба богачей, безусловно отлично Второва знавший. Возможно, что через него французское правительство намеревалось вернуть контроль за фондом, или же Гужон решил всё провернуть в одиночку. Но как бы там ни было, он столь же таинственно был застрелен в Крыму офицерами белогвардейской контрразведки, среди которых, как мы теперь понимаем, находился и наш будущий полный генерал Тропецкий.

— Неужели Тропецкий - полный генерал?— удивился Алексей.

— В документах Добровольческой армии и РОВСа значится именно так. Получив контроль над фондом, Тропецкий мог запросто купить полмира.

— Я, честно говоря, не допускал, что подобное возможно,— засомневался Алексей.— Ибо всё-таки, оставаясь нашими врагами, белые стремились придерживаться принципов чести.

— А при чём тут честь?— вмешался в разговор Петрович.— Если бы ты, безвестный старший лейтенант, положил свою волшебную штуковину с миллиардами на стол наркому товарищу Берии, то тоже вышел бы от него генералом. Ну а я, быть может,- полковником, поскольку всячески тебя оберегал.

— Или бы вообще не вышел,— ухмыльнулся в ответ Алексей.

— Что ж! И такое возможно!

— Как бы там ни было - без наших друзей мы бы ничего не сотворили, так что им тоже пора дырки для орденов колоть,— не поведя бровью, Алексей обернулся в сторону Бориса и Марии.— Так что лучше вернёмся к сути дела. Признаюсь, что лично мне так до конца и не понятно, что же эдакое может храниться в швейцарском банке, за что готовы спорить и бороться не только люди, но и целые государства? Насколько мог быть прав Тропецкий, когда рассуждал, что с помощью фонда Второва в разгар Второй мировой можно было заставить замолчать пушки?

— Такое вполне возможно,— ответил Борис.— В фонде Второва, как нам сегодня доподлинно известно, хранятся не деньги, а ценные бумаги. Сумма в пятнадцать миллиардов, которой Алексей может распоряжаться,- лишь верхушка айсберга, накопленный доход управляющего, не более. Главное в этой штуковине - функциональная ценность самих бумаг. Мы точно не знаем, какие именно векселя, акции и закладные там лежат, но сопоставляя отрывочные сведения от Тропецкого с современной информацией, я сумел сделать кое-какие выводы.

— Интересно.

— Будем опираться на твёрдые факты. Совсем недавно швейцарскими математиками было опубликовано занятное исследование “The network of global corporate control [“Система мирового корпоративного контроля” (англ.)]”. Я, конечно же, не математик, но работу эту изучил. Так вот, с помощью теории графов и разных других премудростей они сперва проанализировали открытые данные об акционерах более чем шестисот тысяч крупнейших мировых компаний, потом - о владельцах компаний, удерживающих в своих руках эти акции, и так далее. В конце концов они выявили пятьдесят компаний, которые сегодня распоряжаются практически всей мировой экономикой - ну а раз так, то и контролируют политику, культуру, прессу - одним словом, абсолютно всё! Данное исследование в полной мере признано наукой, его результаты, как говорится,— объективная реальность. Дальше “клуба пятидесяти” швейцарцы копать не стали, однако оставили для интересующихся несколько интересных вводных. И если этим вводным следовать, то с высокой степенью достоверности можно заключить, что сегодняшний мир контролируется очень небольшой группой банков и корпораций, зарегистрированных в Соединённых Штатах, Англии, Франции и Швейцарии.

Борис остановился, чтобы перевести дух.

— Жаль, что ты не математик,— заметил между тем Алексей.— Было бы интересно пойти дальше и выяснить, кто именно из этих пятидесяти ведёт свою родословную от французских банков, что поднялись на возвращённых из России тамплиерских сокровищах и чьи закладные были переданы в наш фонд. Фатов в дневнике утверждал, что их влияние с годами растеклось по всему миру.

— Думаю, это совершеннейшая правда. Как только сокровенная казна храмовников была возвращена во Францию, эта страна сразу же превратилась в главного мирового кредитора. Используя содержимое казны в качестве обеспечения, французские банки научились выпускать сколько угодно денег, и эти деньги не обесценивались.

— Разве такое возможно?— не поверил Петрович.

— Да, возможно. Если деньги перед тем, как выплеснуться на рынок, расходуются на строительство новых предприятий, каналов и железных дорог, на создание технических новшеств, благодаря которым в обращение поступает дополнительный объём товаров и услуг,— то им не с чего обесцениваться. Однако чтобы подобным образом можно было деньги печатать и в виде кредитов раздавать, нужно обладать абсолютным доверием. Похоже, что именно царский подарок помог французским банкам убедить всех финансистов, что они смогут расплатиться по любым своим обязательствам. Собственно, то же самое с помощью ганзейских советников проделывали, надо полагать, и русские князья. Правда, теперь масштаб стал совершенно другой.