Юрий Никитин - Проходящий сквозь стены

Я сидел перед компьютером, мама деликатно зашла с другой стороны, чтобы не видеть, что у меня на экране.

– Почему с работы так рано? – спросила она с тревогой. – Вашу фирму закрыли?

– Все в порядке, – ответил я с натужным оптимизмом. – Меня перевели на работу еще выше! Теперь обрабатываю заказы. Видишь, новый файл открыл…

Она даже не посмотрела на комп, для нее это непонятное чудище, и ко всем, кто работает, а не играет, испытывает огромное уважение.

– А платить будут?

Не спросила, будут ли платить вообще, деликатная, щадит меня заранее, я заверил с еще большим оптимизмом:

– Вдвое больше!

Она не поверила, покачала головой:

– Что, вот так будешь сидеть дома, а тебе еще и платить будут?

– Мама, я не просто сидеть буду, а работать!

– Дома?

– Мама, сейчас только токари работают стоя, а программисты – сидя. Наша работа ценится.

– А отвозить как?

– По емэйлу, – объяснил. – На Западе некоторые фирмы вообще не видят своих работников годами. Это очень прогрессивно.

– Что ж тут прогрессивного?

– Никакой дискриминации, – объяснил я. – Хозяин даже не знает, белый или негр на него пашет. И к женщинам под юбку не залезешь. По Интернету это как-то еще не получается, хотя научная мысль в этом направлении работает с ужасающей силой.

Она поморщилась.

– Какие гадости говоришь… Но если все так, то… ты уж держись за эту работу.

Она вернулась на кухню, откуда уже начинают заползать ароматные запахи жареного мяса, горячего супа.

Потом, как обычно, сядет проверять тетради, а вот мне надо думать, что делать дальше. Я вообще влип. Следов, правда, не оставил, найти не сможет ни милиция, ни братки, но что самому делать с мешком долларов?

Сегодня на работу не пошел – глупо уродоваться за десять-пятнадцать долларов в день, когда у меня триста тысяч. Едва мама ушла в школу, я отправился на вокзал, в автоматической камере хранения поместил объемистый сверток в металлический ящик, закрыл, подергал, так все делают, и ушел с деловитым видом челночника: еще много надо оббегать мест, отовариться, чтобы успеть к своим животным в Бобруйск.

Дома оделся в тугие джинсы и майку, пора побродить по дому, в котором обитаю. А то живу себе и живу, а соседей не знаю. Как дальних, так и ближних.

Температура в теле начала спадать, хотя остается чуть выше обычной, ломота в костях прошла. Организм, похоже, приспосабливается к новым условиям. Человек – это, по сути, гомеостат. То есть устройство, которое автоматически из любого состояния стремится вернуться к исходному, к норме, когда температура тридцать шесть и шесть, давление сто двадцать на восемьдесят, какой-то там процент щелочности и кислотности крови, словом, чем бы мы его ни раскачивали – болезнями, похудениями, тренировками, стрессами, пытками или разводами, – он лишнее выводит с мочой, нужное накапливает, а то и синтезирует сам.

Он любой ценой стремится восстановить свои тридцать шесть и шесть, нужную кислотность в крови и в желудке, словом, сделать все «как было», а если не удается, то просто прекращает свое существование: не жить же уродом, их надо выбраковывать.

Только теперь соображаю, что так удачно наклонял функции организма в одну сторону, перестраивая их весьма кардинально, что организм и вернуться в прежнее состояние не смог, и склеить ласты вроде бы нет ясно выраженной необходимости: аминокислоты и все необходимое вроде бы получает, даже в избытке…

И он принял единственно возможное решение: создать гомеостат на основе новых возможностей. Если получится, ессно. Более того, я не откинул копыта в процессе становления, отделался жаром, чесоткой и жутким псориазом, а затем организм приспособился и… все еще приспосабливается, осваивает новые возможности, о чем говорит моя способность не только проходить сквозь стены, но и передвигаться внутри бетонных стен быстрее, чем если бы бегал по гаревой дорожке стадиона.

Если учесть, что продолжаю жрать добавки в огромных количествах, особенно налегаю на аргинин в смеси с орнитином и глицином, то я помогаю организму осваивать новые возможности. Интуиция не подводит, все легче прохожу сквозь стены и арматуру, проводку вижу не только в комнате, но и в соседних помещениях, странное такое ощущение… С первых попыток просовывать в стену палец моя аура, или эманация, как предпочитает говорить Ганнусенька, усилилась, теперь без труда прохожу сквозь стены уже в одежде.

И вот теперь, похоже, перешел на другой, пока еще плохо контролируемый уровень: начинаю проскакивать по металлическим трубам. Того глядишь, начну по проводам… хотя это пока что в разделе маниловщины. А если еще и по мобильнику, да в режиме ожидания…

Я покачал головой, вошел в стену.

Долго смотрел, как принимает душ Галина Юрьевна. Наверное, это что-то нехорошее в психике, но я смотрел неотрывно, как эта зрелая немолодая женщина с ухоженным телом моется, а потом деловито подбривает отрастающие волосики внизу живота. Полные груди отвисают под тяжестью, но именно полные, под такие так и тянет подставить ладони.

Странно, даже в таком вот состоянии, находясь внутри стены, я чувствовал нарастающее возбуждение. Так и хочется выйти, ухватить за эти сиськи и понаслаждаться ее сочным переспелым телом. Судя по ее учащенному дыханию, будет не против, уже и так близка к оргазму, а если рядом окажется молодой парень, то неважно, откуда взялся, сразу же полезет на него обеими ногами…

Я вздохнул, заставил себя попятиться и пошел дальше. У Ганеевых, Белчиковых и Орурцовых в квартирах пусто, все на работе, а дети в школе, в квартире Демидова сам хозяин неторопливо ремонтирует разваливающийся стол, прекрасно понимая, что хороший стол должен выдерживать двоих, еще из одной квартиры доносится визг дрели, туда тоже неинтересно…

В нашем доме я заприметил яркую молодую женщину. Сперва она показалась моей ровесницей, настолько молодо держится и одевается, потом узнал, что ей уже тридцать, но чем-то задела: раза четыре я в сладких снах мял ее и тискал, просыпаясь с мокрыми трусами. Сейчас я отыскал ее квартиру, красотка оказалась дома. Я долго наблюдал за нею: она изумительно сексуальна и вот так, когда ни для кого не рисуется, когда в задумчивости почешет то задницу, то нос…

Собирался идти дальше, но она сбросила халат и вошла в ванную, где уже набиралась вода. Я затаил дыхание, это не мои одноклассницы, у которых сиськи бывают и покрупнее, но еще нет этой красоты тела, натренированного привлекать жадные мужские взоры, нет сексуальности каждого изгиба, каждого движения…

Она опустилась в ванну со вздохом наслаждения, некоторое время лежала, разведя ноги и наслаждаясь невесомостью, я едва не высунулся целиком, стараясь ничего не пропустить, наконец она принялась медленно и отрешенно проводить ладонями по телу, груди округлились и приподнялись, и уж совсем столбиками вздыбились крупные ярко-красные соски.