Кир Булычев - Поселок

- Ее специально делали плоской, - сказал Томас, осторожно отвинчивая крышку, - чтобы удобнее носить на боку.

- Красивая, - сказала Марьяна.

- Я буду ходить с ней на охоту, - сказал Дик. - Вайткусу она не нужна. Он все равно болеет.

Томас поднес флягу к носу и понюхал.

- Черт возьми! - сказал он. - С ума можно сойти!

- Что случилось? - спросил Олег. Ему хотелось подержать флягу.

- Ребята, да это же коньяк! Вы понимаете, это коньяк!

Коза отошла в сторону и удивленно заблеяла, подзывая к себе.

Олег подошел, к ней. В углублении за каменной россыпью лежали грудой металлические банки и маленькие кастрюльки - такого сокровища видеть ему не приходилось.

- Томас! - позвал он. - Посмотри, что вы еще забыли!

- Не забыли, - сказал Томас. - Понимаешь, мы тогда поверили, что выйдем к лесу, и в последний раз поели. Это консервные банки, понимаешь? Это ненужные консервные банки.

- Ненужные?

- Тогда они казались нам ненужными. - Томас снова поднес к носу флягу и принюхался. - Я сойду с ума. Это мне снится.

- Значит, правда, - сказал Дик, - что вы здесь шли. Я иногда думал, что вы не шли, что поселок был всегда.

- Знаешь, я сам так иногда думаю, - улыбнулся Томас.

Он отпил немного из фляги, один глоток, и зажмурился.

- Буду жить, - сказал он. Закашлялся, но не перестал улыбаться.

Марьяна собирала консервные банки и складывала их в мешок. Коза часто вздыхала, охала, ей банки не нравились. Они были чужими.

- Да не надо их тащить, - засмеялся Томас. - Не надо! Это же пустые банки. Если нужно, ты возьмешь их тысячу. Понимаешь?

- Не знаю, - трезво сказала Марьяна. - А если не найдем ничего, они нам тоже пригодятся. Не с пустыми руками вернемся. Из этих банок отец много всего сделает.

- Тогда заберешь на обратном пути, - сказал Олег. Ему хотелось попробовать коньяк, который так обрадовал Томаса.

- А если их возьмут? - спросила Марьяна.

- Кто возьмет? - спросил Томас. - За шестнадцать лет никто не взял. Козлам банки не нужны.

Но Марьяна собрала все банки, даже дырявые.

Дик сказал:

- Дай попробовать, Томас. Из фляги.

- Тебе не понравится, - сказал Томас. - Детям и дикарям коньяк противопоказан.

Но он протянул флягу Дику.

"Всегда надо просить, - подумал Олег. - Я всегда только думаю о чем-нибудь, а Дик уже это берет".

- Только осторожно, - сказал Томас, - один маленький глоток.

- Не бойся, - сказал Дик. - Если тебе можно, мне тем более. Я сильнее тебя.

Томас ничего не ответил. Олегу показалось, что он улыбается.

Дик запрокинул флягу и сделал большой глоток. Видно, этот коньяк был очень горьким, потому что он выронил флягу и жутко закашлялся, схватившись за горло. Томас еле успел подхватить флягу.

- Я же говорил, - сказал он укоризненно, но без сочувствия.

Марьяна бросилась к покрасневшему, несчастному Дику.

- Все горит… - смог наконец выговорить Дик.

- Вы зачем? - сердилась Марьяна на Томаса.

Она стала копаться в своем мешке. Олег знал - искала снадобье от ожога.

- Сейчас пройдет, - сказал Томас. - Ты же дикарь, Дик. Ты должен был незнакомую жидкость принимать, как яд, сначала языком…

Дик отмахнулся.

- Я поверил, - сказал он. - Понимаешь, поверил! Ты же пил!

Дик был унижен. Унижений он не выносил.

- Вот, - сказала Марьяна, - пожуй траву. Это помогает.

- Не надо, - сказал Дик.

- Все прошло, - сказал Томас. - Ему теперь уже теплее.

- Нет, - сказал Дик. Но солгал.

- Есть еще желание обжечься? - спросил Томас. - Как, мои смелые единоплеменники? Кстати, индейцы называли это огненной водой.

- А потом спивались и отдавали за бесценок землю белым колонистам, - вспомнил Олег урок истории.

- Вот именно. Только те напитки были пониже качеством.

Томас повесил флягу через плечо. Дик поглядел на нее с тоской. Он бы с удовольствием вылил оттуда проклятый коньяк и налил воды.

Они расселись по камням передохнуть. Марьяна раздала всем по горсти сушеных грибов и по ломтику вяленого мяса. Козе тоже дала грибов. Дик поглядел неодобрительно, но ничего не сказал. Коза деликатно хрупала грибами, поглядывала на Марьяну, дадут ли еще. Козе в этих местах было трудно добывать пищу, она была голодна.

- И вся ваша еда была в этих банках? - спросил Олег.

- Не только, - сказал Томас. - Еда была в ящиках, коробках, контейнерах, бутылках, тюбиках, пузырьках, мешках и много в чем еще. Еды было, скажу вам, друзья, много. И еще там были сигареты, которые мне часто снятся.

И вдруг Олег понял, что находка фляги, консервных банок, следов подействовала не только на него или Дика. Больше всех изменился Томас. Словно до этого момента он и сам не очень верил в то, что когда-то был за перевалом, где едят из блестящих банок и во флягах бывает коньяк. И этот чужой, но желанный для Олега, чужой и, в общем, ненужный для Дика мир отдалил Томаса.

- Пошли, - сказал Томас, поднимаясь. - Теперь я почти поверил, что мы дойдем, хоть самая трудная часть пути впереди.

Они пошли дальше. Марьяна держалась ближе к Дику, она беспокоилась, не плохо ли ему. У Марьяны есть это качество - всех жалеть. Иногда Олега оно трогало, а сейчас злило. Ведь видно же, что Дик здоров, только глаза блестят и говорит громче, чем обычно.

- Это дверь, - сказал Томас, который шел рядом с Олегом. - Дверь, за которой начинаются мои воспоминания. Ты понимаешь?

- Понимаю, - сказал Олег.

- До этого я мог только представлять, - продолжал Томас. - И я совсем забыл об этом привале. Твоя мать несла тебя на руках. Она совсем выбилась из сил, но никому тебя не отдавала. И ты молчал. Дик орал, понимаешь, как положено голодному и несчастному младенцу. А ты молчал. Эгли все крутилась возле твоей матери, они же были еще совсем девчонками, лет по двадцать пять, не больше, и раньше дружили. Эгли все хотела проверить, живой ли ты, а мать не давала. У нее ничего не оставалось в жизни, только ты.

Томас вдруг закашлялся, его согнуло пополам. Он уперся ладонью о каменную стену, и Олег заметил, какие желтые и тонкие у Томаса пальцы. Дик с Марьяной ушли вперед и скрылись за поворотом.

- Давайте я понесу мешок, - сказал Олег.

- Нет, сейчас пройдет. Сейчас пройдет… - Томас виновато улыбнулся.

- Казалось бы, я должен руководить вами, подавать пример подросткам. А тащусь еле-еле… Знаешь, мне показалось, что, если я глотну коньяку, все пройдет. Это наивно…

- А вы выпейте еще, - сказал Олег.

- Не надо. У меня температура. Добраться бы до перевала. Мне бы в больницу - покой и процедуры, а не восхождение и подвиги.

Часа через два ущелье кончилось. Ручей маленьким водопадом слетал с невысокого, метра в два, обрыва. Но взобраться на него оказалось непростым делом. Томас так ослаб, что его пришлось втаскивать наверх. Козу поднимали на веревке, и перепуганное животное чудом никого не покалечило, отбиваясь тонкими бронированными ногами.