Ян Кравец - Мёртвые бабочки (СИ)

169.

Ксен ушла из лагеря в полдень. Она рассчитывали дойти до пирамиды за сутки, и не хотела терять времени. Ближе к ночи впереди замерцало странное свечение, похожее на горение природного газа. Это и была пирамида, которую кочевники называли старой путеводной звездой. К вечеру следующего дня Ксен была уже на расстоянии десяти миль до сияющей пирамиды. Их Ксен одолела менее чем за четверть часа.

Вблизи пирамида казалось самым грандиозным сооружением, которое когда-либо видел этот мир. Стекло было безупречным, ни одного помутнения, ни одной царапины. Она светилась откуда-то из самой глубины, а свет был мягким, как свет ночника. Для того чтобы найти дверь, Ксен пришлось дважды обойти пирамиду. Она проводила рукой по гладкому стеклу и только на третий раз обнаружила небольшое углубление. Ксен нажала на него открытой ладонью, толкнула и едва успела убрать руку. От стены пирамиды отделился треугольник размером десять на десять футов и медленно отъехал в сторону.

Ксен вошла в пирамиду. Стеклянная дверь позади неё задвинулась с отвратительным скрежетом. В следующую секунду всё вокруг залили потоки слепящего белого света. Ксен показалось, что свет пронзает её насквозь, освещает каждую клетку тела, заставляет светиться искусственную кровь. Так продолжалось несколько мгновений. Постепенно свет стал угасать, пока, наконец, не превратился в слабое и едва уловимое мерцание. Пирамида гудела и перешептывалась. Чип b2b вибрировал за правым ухом, и Ксен пришлось серьёзно ограничить приём. Слишком много источников передачи. Немудрено, что кто-то сходил с ума прямо в пирамиде. Столько голосов и столько волн! Среди языков можно различить старый английский и немецкий, эсперанто и искусственный язык "К-лонг", используемый только на космических станциях.

Ксен хотела уже спускаться вниз, но вовремя вспомнила про свой сон. Нить Ариадны бы сейчас очень пригодилась, вот где бы только её взять? Стекло и в самом деле было не просто прочным, а сверхпрочным. Из такого стекла делали окна в правительственных бункерах. Не процарапать и не прострелить, а краска так и вовсе просто стекает вниз. Ксен обшарила карманы, достала моток бечевки, несколько стрелянных гильз (как они там очутились?) и вчетверо сложенный листок бумаги. На одной его стороне неровным почерком Рагби были записаны стихи Генри Лонгфелло. На другой было написано крупными печатными буквами:

СВЕРХУ У СТЕНЫ. ПОД ФОНАРЁМ.

Ксен готова была поспорить, что раньше этой надписи не было. Она задрала голову и посмотрела вверх. Потолки в пирамиде были относительно низкие, не больше десяти футов высотой. Округлые лампы, которые и осветили Ксен сразу после того, как открылась дверь, висели каждые десять шагов. Ксен посмотрела на то место, где крепился ближайший к ней фонарь, но не увидела ничего интересного. Она обошла этаж по кругу, от двери и до того места, где коридор сворачивал вниз по спирали. Ни под одной лампой не было ничего, заслуживающего внимания. Зато когда Ксен спустилась на второй уровень, она увидела впереди одну слабо мерцающую лампу. Ксен оглянулась, решила, что заблудиться здесь будет довольно затруднительно и быстро дошла до лампы. Прямо под ней в стекле была небольшая выемка, в которой темнел какой-то продолговатый предмет. Ксен засунула туда руку, успела подумать, что это вполне может оказаться какой-то ловушкой и нащупала что-то вроде металлического стержня. Она достала находку и поднесла её к глазам. Это был короткий серебристый карандаш. Тот самый, который ей протянула Ариадна из сна.

- Кем бы ты ни была, спасибо, - сказала Ксен. Она нащупала знакомую кнопку на конце карандаша и нажала её. Наяву луч оказался гораздо более яркий и широкий, чем во сне. Он прочертил на полу линию шириной в пять дюймов и Ксен благодарно улыбнулась. Там, куда падал луч, она увидела белые символы напольной навигации. Ксен прошлась лучом по стенам и увидела стрелки "Лаборатория", "Выход" и угрожающего вида знак биологической опасности.

- Ну, это уж мне не грозит, - пробормотала Ксен и быстро пошла в сторону стрелки, ведущей в неведомую лабораторию.

Пятью уровнями ниже Ксен почувствовала, как воздух стал гораздо более свежим и насыщенным. Она уловила запах озона и серы и пошла в направлении источника запаха. Лаборатория оказалась крошечной комнатушкой, заставленной железными стойками и стеклянными баками. В одном из баков что-то ворочалось, и в свете зелёного освещения Ксен увидела, что там спариваются две крупные змеи. Под потолком стеклянные птицы свили себе гнездо, на полу лежало несколько прозрачных перьев. На стене висел плакат, утверждающий, что исследования станции Альфа отвечают международным стандартам безопасности. В правом нижнем углу располагался логотип "Корпорации цветов", логотип компании Медицинская робототехника и размашистая подпись какого-то Элвиса Джеймса Павлова. Ксен решила, что она увидела уже достаточно и прошла лабораторию насквозь. Если верить указателям, маленький ответвлённый коридор должен был вести в офис администрации. Улыбающаяся рожица мультяшного доктора утверждала, что здесь мы можем чувствовать себя в полной безопасности.

- Да уж конечно. Что может быть безопасней заброшенной биологической станции.

170.

Ксен спускается всё ниже и ниже в перевёрнутую пирамиду. Она не думает об Итон, а вот Итон как раз прямо сейчас думает об андроиде по имени... как же его звали? Она никак не может вспомнить его имя, память сильно повреждена, но она точно помнит, что этого андроида казнили, а он почему-то остался жив. Она хочет поделиться своим открытием с Сирилом, но тот не желает её слушать. Он вообще плохо к ней относится и постоянно разговаривает сам с собой. В первые дни Итон думала, что Сирил не в своём уме, а потом поняла, что дело не в нём, а в ней. Сирил знает, что Ксен не человек и эта мысль пугает его до смерти. Он скрывает свой страх за презрением и насмешками, но разве можно скрыть какое-то чувство от всемогущего планировщика. Даже шеду Рагби и тот не смог. Итон знала, что Рагби искренне к ней привязан, но ни единым словом не выдавала то, что ей это известно. Она не хотела создавать лишних проблем ни себе, ни ему. Зачем нужны новые встречи с напыщенными специалистами по психологии андроидов! В конце концов, что они скажут нового? То, что даже искусственный интеллект способен на эмоции и никакой катехизис этого не изменит? Это Итон было известно по собственному опыту. А раз так, не стоит тратить время. Рагби может испытывать нежные чувства хоть к цветочному горшку. У него свой путь, у неё свой и эти пути никогда не пересекаются.

На ночлег Итон и Сирил остановились в гостинице на берегу красивого озера. Закатное небо отражалось в прозрачной воде. Раскидистая ива склонилась так, что её ветви окунулись в озеро. Узкие листья плыли по воде, как крошечные лодочки.