Ян Кравец - Мёртвые бабочки (СИ)

- Что же рассказать тебе по пирамиде? - спрашивает он.

- Всё, - говорит Ксен.

- Всё! - Кли хихикает и заходится в кашле. Ксен терпеливо ждёт, когда приступ закончится. - Всё ты и так знаешь. И любой знает. Стоит аккурат посредине пустыни эдакая стеклянная штуковина. Сотни лет уже стоит, а то и больше. Иногда светится по ночам, иногда нет. Говорят, это старая путеводная звезда. Была, знаешь, когда-то в незапамятные времена. Сияла, как вторая луна и всегда оставалась на одном месте, как будто бы её прибили к небу. Потом упала прямо сюда, а там, наверху, остался только маленький её осколочек. Вот он нам и светит сверху. А эта снизу. Но только в безлунные ночи. Когда на небе луна, пирамида не даёт света.

- Сказки ты мне расскажешь как-нибудь в другой раз, - сказала Ксен.

- Это уж как ты захочешь. Времени у нас ещё впереди много.

- Расскажи, что там внутри. Говорят, что там лабиринт. Это так?

- Так, так. Лабиринт. Но никто не спускается так далеко. Верхние коридоры все исходили вдоль и поперёк.

- А всё же, кто-то спускался вглубь? К центру пирамиды?

Дебо Кли посмотрел на Ксен сначала со страхом, потом с усмешкой.

- Вот оно как! Вот что тебе надо! В самое сердце пирамиды захотела? И зачем же так далеко? Неужто поохотиться на стеклянных птиц?

- Стеклянных птиц? - не поняла Ксен.

- Ну да, да. Там, в пирамиде, бывают крысы, только не из стекла, а самые обыкновенные. Бог их знает, откуда они так взялись, думается мне, что притащил кто-то из кочевников. Как блох. А бывают и птицы. Вроде голубей, только побольше. Они стеклянные и прозрачные. Сквозь перья можно увидеть, как бьётся сердце. Мне как-то принесли целую тушку, пожертвовали на храм. Выглядит она так, так...

Он щелкнул пальцами, пытаясь подобрать слова.

- Как ненастоящая. Ну, то есть я верю, когда мне говорят, что эти птицы и летают и кричат вроде чаек. Но смотришь и не веришь. Тонкая работа, очень тонкая. Совсем не выглядит живой. Я вырвал одно перо и бросил на пол, так оно разбилось. Можешь себе это представить? Перо и разбилось.

Ксен могла себе представить это очень хорошо. Она хорошо помнила белый город Уэзерби, целиком выполненный из медицинского пластика. Пирамида, как она подозревала, тоже была сделана на строительном крафт-принтере. Если уж кому-то пришло в голову печатать из искусственного стекла целое здание, почему бы не сделать несколько птиц в придачу.

- Я не собираюсь охотиться на птиц, - сказала Ксен.

- А что же тогда?

- Я просто хочу добраться до середины пирамиды.

Кли сложил вместе пальцы правой руки и поднёс их ко лбу Ксен. Она отшатнулась.

- Что ты делаешь?

- Хочу понять, всерьёз ли ты говоришь или тебя поразила болезнь пустыни.

- Болезнь пустыни? Та, которая у тебя?

- Моя болезнь это отметина дебо. А у тебя, похоже, та зараза, что поселяется в сердце многих людей, которые переходят пустыню в первый раз.

- И что же это?

- Безумие.

Ксен закрыла глаза. Из глубин памяти всплыло словосочетание "жёлтое безумие". Эти слова вызывали смутную тревогу. Как будто ещё недавно она была не собой, а кем-то ещё.

- Я не безумна, - сказала она. Немного подумала и решила быть искренней до конца: - Мне приснился сон...

Когда она закончила рассказывать, дебо Кли больше не улыбался. Он постукивал себя указательным пальцем по передним зубам.

- Так ты говоришь, это была золотая женщина? И она протянула тебе... штуку?

- Да. Её звали Ариадна.

- А где же она? Ну, штука?

- Во сне. Это ведь был сон.

- Может быть и сон. Может быть и нет. Странные штуки здесь случаются. Тебе снилось прежде что-то подобное?

Ксен хотела сказать, что спит первый раз в жизни, но решила, что это вызовет ещё больше вопросов. Поэтому она ответила иначе:

- Мне никогда прежде не снились сны.

- Совсем никогда? Даже в детстве?

- Да.

- Никогда не встречал таких людей. Но, может, у вас в роду охотников всё по-другому. Ладно. Женщина из твоего сна права. Чтобы спуститься к центру пирамиды, раз уж тебе так туда хочется, нужна нить. Или глиняные шарики, вроде тех, с которыми играют дети. Или что угодно, чтобы отметить путь. Тут не подойдёт копоть свечи или краска. Стекло в пирамиде до того чудное, что на нём не остаются отметины. Даже поцарапать нельзя. Даже алмазом! Мы разметили только два этажа. Где-то настелили тряпок, где-то разложили камешки. Время от времени всё это добро исчезает само собой. И года не проходит, чтобы кто-то не заблудился в пирамиде. И никто не хочет быть осторожным. Идут и идут. Особенно молодёжь. Тебе вот сколько лет?

Вопрос прозвучал настолько неожиданно, что Ксен не сразу нашлась с ответом. Потом она вспомнила о Лори и сказала:

- Двадцать один.

Дебо не поверил.

- Выглядишь ты старше. И глаза. Это глаза старухи, а не юной девушки. Ну, впрочем, это и не моё дело. Хотя, скажу по правде, нехорошо врать своему дебо.

- Я говорю правду. И ты не мой дебо.

Кли неодобрительно на неё посмотрел. Саманта может быть трижды охотницей, но женщина не должна быть дерзкой. С другой стороны, она не похожа на обычную женщину. Он молчит некоторое время, потом кивает:

- Будь по-твоему. В общем, я всё сказал и даже не знаю, можно ли ещё что-то прибавить. Пирамида таит в себе множество опасностей. Туда несложно войти, но вот выйти может оказаться не под силу. Особенно, если спуститься слишком глубоко.

- А насколько глубока пирамида? Сколько там этажей? - спросила Ксен. Дебо посмотрел на неё удивлённо:

- Откуда же мне знать? Никто ещё не доходил до самого низа. То есть, конечно, может и доходил. Вот только не смог подняться обратно.

- Хорошо. А как насчёт её обитателей? Там есть кто-нибудь кроме птиц и крыс?

- Дай подумать. Пожалуй, что и нет. Разве что призраки.

- Призраки?

- Ну, голоса. Много голосов. Язык неведом, говорят и говорят. Некоторые голосят наяву, а некоторые только у тебя в голове. За левым ухом. И вот какое дело, в каждой голове звучит что-то своё. Кто-то вообще говорит, что слышал музыку. Мать рассказывала, что она услышала грустную песню. А брат вообще слышал плеск воды. Ещё шуршание какое-то, как будто у тебя в мозгах копошатся крысы.

Ксен кивнула. Она узнала достаточно. Когда встало солнце, а лагерь был объят крепким сном, она открыла оранжевый чемоданчик и достала оттуда медицинский крафт-принтер. Хэрроу заправил его достаточно для того, чтобы изготовить вакцину против рака, а для такой простой задачи не требовались специальные знания. Ксен тихонько пробралась в палатку умирающего дебо и сделала ему инъекцию. Когда спустя десять часов Кли проснулся, он почувствовал, что его сейчас вырвет. До самого рассвета его желудок скручивался в мучительных спазмах. А вместе с новым рассветом на свет появился первый дебо, которому суждено было пережить переход через соляную пустыню. Но всё это было ещё впереди, а пока Кли спал и даже не догадывался о том, что рак, вгрызающийся в его организм ядовитыми зубами, начал стремительно отступать.