Йэн Стюарт - Колесники

Освещение снова стало тускнеть. Вспыхнул настенный экран, демонстрируя часть поверхности Солнца, затененную светофильтрами. Было не ясно, то ли это натуральная съемка, то ли компьютерная графика. На переднем плане доминировали темные радужные пятна, странные зернистые структуры растекались по красному куполу, а на заднем плане вздымалась лохматая дуга протуберанца.

– Снято сегодня утром с нашей лунной базы, – сказал Кукушка. – Ускорено в полсотни раз. Смотрите внимательно.

Часть поверхности пятна стала выпирать; его цвет изменился с темно-красного до поразительного бледно-лилового. Идеально круглое кольцо отделилось от пятна и поднялось ввысь. Моментом позже за ним последовало второе. В пределах нескольких минут – не дольше, чем за два часа реального времени – вереница из нескольких дюжин идентичных бледно-лиловых колец поднялась с поверхности солнца и выстроилась в цепочку, подобно череде дымных колец, выпускаемых опытным курильщиком.

– Во имя…

Голос Чарльза оборвался. Он не мог вспомнить, кого именно намеревался призвать в свидетели.

– Юпитериане свистнули, – сказал Кукушка, – и магни-тоторы, отдыхающие в конюшне на Солнце, услышали зов и отбыли домой.

Глава 23

Европа–Таун, 2231-й

Со времени открытий Кукушки прошло восемь лет. Многое изменилось.

База на Европе разрослась сверх всяких ожиданий, превратилась в процветающий городок. Старые постройки и надувные купола все еще стояли, но более фешенебельное жилье теперь изготавливалось из плит непроницаемого, легкого, твердого материала, который выращивался в юпитерианских городах согласно человеческим требованиям и отбуксировывался на орбиту с помощью гравитационной технологии колесников; материал замечательно подходил для теплоизоляции на ледяной луне. Возвели сотни зданий, общественных и частных; все они связывались между собой герметическими туннелями – офисы, спальные кварталы, общественные центры, даже плавательный бассейн. На городских окраинах инженерные машины людей и колесники подготавливали грунт для дальнейшего строительства. База на Европе превратилась в Европа-таун, городок, где быстро развивался бизнес.

Наряду с новыми материалами, новыми требованиями и новыми проблемами постоянный поток космических кораблей приносил новых людей, способствуя повышению статуса города до самой большой внеземной колонии. Одну площадку превратили в неофициальный рынок; очень скоро какой-нибудь проницательный ум решит, что Европа-таун должен иметь мэра, и предложит свою кандидатуру.

Однако требовалось навести еще много мостов – не только технологических, но и культурных. Избавление Земли от кометы лишь обошлось в миллионы жизней; ущерб, нанесенный сооружениям и природе, был огромен. Шумное меньшинство по-прежнему требовало возмездия, но количество активных членов движения быстро уменьшалось. По счастью, земляне понимали, что движение «Бомбу – дижаблям!» состоит из психопатов – если только не замешаны корыстные соображения, – ибо неразумно нападать на врага, который способен бросить в вас целую комету. Люди осознали, что приход Смертельной Кометы был чудовищной ошибкой. И смирились – хотя простить такое было невозможно… и уж тем более забыть.

У юпитериан тоже многое изменилось. Застой Старейшин уступил место Эре парителей-в-небе. Большинство Старейшин по-прежнему пребывало в спячке, как это приличествует такой долговечной расе. Ко времени их пробуждения Второй Дом изменится до неузнаваемости.

Кроме, как это ни странно, Ио. Юпитериане жаждали получить назад свою луну. Она являлась важной частью их системы противокометной безопасности, и не было основательных причин позволять такому хорошему небесному телу пропадать впустую. Вулканически гиперактивная, но все еще неповрежденная, Ио беспорядочно моталась по Солнечной системе. Ее орбита оставалась бы непредсказуемой по крайней мере до тех пор, пока не утихнет вулканическая деятельность, но юпитериане не собирались ждать так долго. Группы специалистов-колесников уже готовились вернуть Юпитеру спутник и установить новые Машины Отклонения.

Еще много лет Европе-таун придется импортировать ресурсы с Земли и Юпитера, и его жители в поте лица убеждали оба мира, что в их интересах продолжать поддерживать действия европиан. Земной бизнес требовал развития связей с чужаками, а тот, кто этого не делал, оставался в проигрыше.

Польза от контактов начала сказываться на Земле. Ученые смогли извлечь и приспособить к собственным нуждам новые технологии из юпитерианского архива. Антигравитационные лучи произведут революцию в транспорте, но имелись и менее очевидные способы их использования. К примеру, узкий репульсорный луч способен вызвать вертикальный сдвиг ветра в тропических зонах и в конечном итоге предотвратить зарождающиеся ураганы.

Влиятельные политики быстро почуяли, куда поворачивает общественное мнение, и группы отщепенцев остались в изоляции. Да, в Экстранете существовали странички ксенологической ненависти, но, судя по рейтингам, мнения разделились в отношении пять к одному в пользу развития связей с дижаблями.

Игнорируя бесчисленные предложения почетных и прибыльных должностей, Чарльз и Пруденс вернулись с Нового Тибета прямо на Европу, помогая развивать взаимодействие между людьми и юпитерианами. Их отношения крепли по мере того, как они вместе работали над тем, во что оба верили. Мозес остался с ними, вновь разбив надежды Черити. Уникальные переводческие способности юноши были важны как никогда, а с его любимыми дижаблями ничто земное конкурировать не могло, даже родная мать.

Большинство ученых «Жаворонка», поддавшись соблазнам внеземной цивилизации, осели во временных домах на базе Европа; остальные отправились в медленный вояж к Земле. На борту возвращающегося «Жаворонка» были Бейли, Кэш и Джонас, чей ВидиВи-фильм об эпопее «Тиглас-Пильсера», который первым сумел войти в контакт, мгновенно сделал их мировыми знаменитостями – возможно, потому, что впервые демонстрировался на Земле во время прохождения кометы. Джонас видел, как развивались отношения Чарльза и Пруденс, и вскоре понял, что пора ему идти дальше.

Больше всего изменился Мозес. Двадцатилетний юноша обрел уверенность в себе. Он больше не смотрел на мир с бесстрастным выражением лица игрока в покер. Он остался тихим и самостоятельным, но пришел к соглашению со своим потерянным детством. Способность читать язык телодвижений больше не заставляла Мозеса смущаться; вместо этого она превратила юношу в грозного политического деятеля. Его интуиция на животных и чужаков осталась уникальной. Всемирный поиск феноменов, подобных Мозесу Одинго, выявил всего двух потенциальных кандидатов.