Владимир Казаков - МИР ПРИКЛЮЧЕНИЙ 1973. Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов

Бетон раздвинулся, открыв узкий проход. Наконец я получил возможность поглядеть на улицы таинственного города, скрытого за Каменной стеной!

Но никаких улиц здесь не было, за стеной буйно сплеталась зелень. Неподалеку, меж зарослей, поблескивала небольшая стеклянная беседка. Под деревьями, в густой нетоптаной траве, нетрудно было заметить круглые диски. Вблизи они оказались люками. На полянах я увидел массивные полушария, покрытые маскировочными плитами. Полушария эти словно росли из земли, как огромные грибы. На макушках «грибов» из продолговатых щелей торчали вороненые стволы, нацеленные в небо. Немного дальше щетинились антенны. Дальше, над зелеными чащами, странно дрожал прозрачный воздух; казалось, что деревья дышат. Было тихо и безлюдно. Местность за Каменной стеной напоминала забытый, заброшенный парк со случайными и некстати возведенными сооружениями. Я понял, что нахожусь над городом, а сам город лежит подо мной, закопавшись в землю.

Беседка была не настоящая, в ней на поверхности земли скрывалась кабина лифта. Как только охранники прикрыли за собой дверцу, тренькнул уже знакомый мне звонок, и кабина молниеносно ринулась вниз.

Спустя минуту я попал в длинный коридор. Свет невидимых ламп лился на глянец пластика, в нишах, на молочно-белой поверхности стен, вились цветы. Слева — бесчисленное множество закрытых, плотно пригнанных гладких дверей без ручек, с поблескивавшими никелем порожками. Прямо по коридору, в самом его конце, светился странный прозрачный цилиндр, в котором вырисовывался силуэт человека в желтом одеянии. Слабый ветерок разносил по коридору приятную прохладу.

Охранники высадили меня и возвратились в лифт. Кабина нырнула куда-то дальше вниз. «Сколько же здесь подземных этажей?» — подумал я.

В коридоре меня поджидал молодой человек с белобровым безразличным лицом. Я узнал его: это был один из тех троих, что встречали меня у вертолета.

И комната, в которую он меня привел, тоже была уже мне знакома — в ней я очнулся и увидел женщину с медальоном-свастикой на шее.

Белобровый подмигнул мне и вышел. Я свалился на койку как подкошенный. Усталость сковала все тело. Засыпая, я подумал, что весь запачкан глиной, а постельное белье, на которое я улегся, даже хрустит от свежести. «Ну и пусть…»

Сутки, а может, и дольше — не знаю, сколько времени прошло с тех пор как я уснул, — меня не беспокоили. Потом появился Кносе. Костюм с блестками, ботинки так и сияют. Даже не верилось, что совсем недавно на нем был грубый парусиновый комбинезон и противогаз.

Кносе велел следовать за ним. Я не спешу. Долго умываюсь под краном. Он не подгоняет, молчит.

Миновав лифт, мы сворачиваем в сторону. Еще один коридор, но поуже. На полу пушистый ковер. Кносе останавливается перед дверью из голубого пластика, одергивает на себе пиджак…

В центре полукруглого зала зеленеет раскидистая пальма, ее лапчатые листья свисают на белый письменный стол. Стена из сплошного стекла. За нею видны кусты, густые деревья и лианы. У стены большой аквариум. Он насквозь просвечивается, и видно, как в воде тихо покачиваются водоросли, стайками носятся разноцветные рыбы.

Возле аквариума с сачком в руке прохаживается немолодой сухопарый мужчина. Стройная фигура, седые короткие волосы, смуглое лицо, тонкая полоска усов. На черном мундире серебристые погоны, в одной петлице золотятся две остро изломанные «молнии».

Мундир изменил о, блик человека, но не изменил его лица. Передо мной был тот самый незнакомец, который с борта белой яхты махал мне и Рыжему Зайцу пробковым шлемом.

Кносе щелкнул каблуками лакированных ботинок:

— Ваше приказание выполнено, господин штандартенфюрер!

Мужчина в черном мундире положил сачок, вытер платком каждый палец.

— Ты садись, не бойся, — обращаясь ко мне, сказал он добродушно.

Но я не сдвинулся с места. Я разглядывал три портрета, что висели над аквариумом. На одном щурился человек с невыразительным обрюзгшим лицом и двойным подбородком. Где-то я его уже видел… Ну конечно! Это лицо мелькало в кадрах кинохроники, что осталась со времен давно минувшей второй мировой войны. Старые киноленты мы просматривали в школе, на уроках истории… Рядом — увеличенная фотография хозяина кабинета, который только что кормил рыб. Правда, на снимке он гораздо моложе: в волосах еще нет седины, лицо без морщин, зато, как и сейчас, на нем военное обмундирование и на груди поблескивают два креста. На третьем портрете — совсем уж неприятный тип: сплюснутый нос, впалые щеки, старческие безучастные глаза…

— Почему стоишь? У нас не принято, чтобы старшие повторяли приглашение, — цепко обшаривая меня глазами, сказал мой собеседник.

— А меня мало интересуют ваши приглашения.

— Сказано не очень вежливо, но я понимаю… Твердость и презрение? Хвалю! Спорить мы не будем.

— С какой стати меня здесь держат насильно?

— Мы выпьем сейчас чудесного душистого кофе и поразмыслим вдвоем над превратностями жизни. Одновременно и ответим Друг другу на все вопросы. Согласен?… Молчание — уже согласие. — Он посмотрел на Кносе: — Скажите, чтобы нам подали кофе.

В первые минуты я чувствовал себя как на иголках. Но как-то незаметно успокоился. После всего, что я видел в туннеле, после шестого блока, меня уже нелегко было чем-нибудь запугать. «Ну, что будет дальше?» — подумал я и сел в кресло. Человек с белой яхты, которого Золтан Чанади называл Рохасом Верейрой, а Кносе — штандартенфюрером, одобрительно кивнул мне и улыбнулся.

За спиной послышались легкие шаги. Оглянувшись, я от неожиданности вцепился в собственные колени. К столу приближалась Эржи. Она держала в руках большую тарелку, прикрытую салфеткой.

— Не надо удивляться, юноша, — сказал штандартенфюрер. — Ты хотел этой встречи? Как видишь, Эржи жива и здорова. У нее есть свои обязанности. Подавать еду и мыть посуду не обременительно. Так ведь, Эржи? Ну, хорошо. Ты пока что свободна, девушка.

Эржи мимоходом взглянула на меня. В ее безмолвном взгляде не было и тени страха. Она обрадовалась, увидев меня. Была встревожена, я видел это, но во взгляде ее светилась решимость. «Я не вешаю носа, а ты, как ты?» — спрашивали меня ее глаза.

Не знаю почему, но, повидав Эржи, я сразу почувствовал себя спокойней.

Штандартенфюрер подал мне чашку:

— Пей. Вот бутерброды. Не стесняйся. После тех помоев, что ты ел вместе с индейцами, эта еда — деликатес.

Я набросился на еду. Помолчав, штандартенфюрер снова начал разговор.

— Вообще тебе не следовало вмешиваться в эту историю. Жаждал приключений? Вот и получил их. Хорошо, что хоть с вертолета не сорвался. Господин Кносе думает, что ты примостился между колесами машины уже в воздухе. На такую мысль его натолкнул шлем, что был у тебя на голове. Так вот, отвечай сразу же и без выдумок: где ты достал тот шлем?