Орсон Скотт Кард - Тень Гегемона. Театр теней (сборник)
– Нет, я просто немного беременна, – ответила она.
– Вам тогда надо подождать падать.
Она засмеялась и поблагодарила, потом закинула сумку на багажную полку над головой – спасибо, не надо, сама справлюсь – и села на свое место.
С одной стороны, грустно было лететь одной, без мужа.
С другой стороны, весело было лететь домой, к нему.
Он встретил ее в аэропорту и приветствовал могучим объятием. Какие у него длинные руки. Он за эти несколько дней еще вырос?
Об этом ей думать не хотелось.
– Я слышала, ты спас мир, – сказала она, когда Боб ее отпустил.
– Не верь ты этим слухам.
– Мой герой.
– Я предпочел бы быть твоим любовником.
– Мой гигант.
В ответ он снова ее обнял и откинулся назад, оторвав Петру от земли. Она засмеялась, а он закружил ее вокруг себя, как ребенка.
Так делал ее отец, когда она была маленькой.
Так Боб никогда не сделает с их детьми.
– Отчего ты плачешь?
– Я не плачу, – ответила Петра, – просто у меня слезы на глазах. И вовсе я не плачу, это от радости, что я тебя вижу.
– Ты рада оказаться там, где деревья растут сами по себе, без искусственного орошения.
Через несколько минут они вышли из аэропорта, и выяснилось, что Боб прав, она действительно была рада оказаться не в пустыне. За годы, проведенные в Риберао, Петра поняла, что ее притягивает пышная природа. Ей надо было, чтобы земля вокруг жила, чтобы все зеленело, фотосинтез вершился прямо на глазах у всех без всякого стеснения. Растения едят солнце и пьют дождь.
– Хорошо дома, – сказала Петра.
– И я теперь тоже дома, – ответил Боб.
– Ты же здесь уже был.
– Да, но тебя здесь не было.
Она вздохнула и прильнула к нему на секунду.
Потом они сели в первое же такси.
Конечно, они поехали в комплекс Гегемонии, но не в свой дом – если только они еще могли считать его своим, поскольку отдали его, когда уволились со службы тогда, на Филиппинах, – но прямо в офис Гегемона.
Питер ждал их там, и с ним Графф и старшие Виггины. Объятия сменялись поцелуями, рукопожатиями и снова объятиями.
Питер рассказал Петре, что случилось в космосе. Потом Петру заставили рассказать о Дамаске, хотя она говорила, что ничего там особенного – просто город счастлив победой.
– Война еще не окончена, – заметил Питер.
– Зато они счастливы мусульманским единством, – ответила Петра.
– А дальше, – предположил Графф, – снова объединятся христиане и иудеи. В конце концов, единственное, в чем они расходятся – это вопрос об Иисусе.
– Неплохо будет, – сказала Тереза, – если в мире будет меньше расколов.
– Боюсь, чтобы добиться этого, надо будет создать куда больше расколов, – возразил Джон Пол.
– Я сказала, что в Дамаске люди очень рады, а не что я думаю, будто это так и следует, – сказала Петра. – Есть признаки и грядущих бед. Один имам проповедует, что Индия и Пакистан снова должны объединиться под властью общего правительства.
– Мусульманского, конечно, – заметил Питер.
– Если им понравилось, что Вирломи сделала с китайцами, – сказал Боб, – их должно привести в восторг то, на что она подвигнет индийцев для освобождения от Пакистана.
– А Питера вот что приведет в восторг, – добавила Петра. – Один иракский политик произнес в Багдаде речь, в которой недвусмысленно заявил: «В мире, где Аллах избрал Халифа, зачем нужен Гегемон?»
Все рассмеялись, но потом посерьезнели.
– Может, он и прав, – произнес Питер. – Может быть, когда кончится война, Халиф и станет Гегемоном – фактически, если не по названию. И что в этом плохого? Цель была объединить мир без войн. Я вызвался это делать, но, если кто-то другой достигнет этой цели, я не стану воевать, чтобы отобрать у него эту работу.
Тереза взяла его за руку, а Графф тихо засмеялся:
– Продолжай так говорить, и я пойму, почему все эти годы тебя поддерживал.
– Халиф не собирается заменять Гегемона, – сказал Боб, – или упразднять эту должность.
– Да? – спросил Питер.
– Потому что ни один лидер не может привести свой народ туда, куда народ идти не хочет.
– Его народ хочет, чтобы он правил миром.
– Для этого ему нужно, чтобы весь мир был доволен его правлением, – пояснил Боб. – А можно ли сделать так, чтобы немусульманский мир был доволен, а ортодоксальные мусульмане не были этим крайне недовольны? На это напоролись китайцы в Индии. Можно проглотить страну, но она заставит тебя выблевать ее обратно. Извини, Петра.
– Так ваш друг Алай это понимает и не пытается править немусульманским миром?
– У нашего друга Алая с пониманием все в порядке, – сказала Петра. – Вопрос в том, как с ним у Халифа.
– Надеюсь, – предположил Графф, – мы не будем вспоминать этот день как начало следующей войны.
– Я только что сказал, – заговорил Питер, – что война еще не окончена.
– Обе передовые китайские армии в Индии окружены, и кольцо сжимается, – сказал Графф. – И вряд ли они будут защищаться, как Сталинград. Тюркские армии дошли до Хуанхэ, а Тибет только что объявил о своей независимости и начал истреблять китайские войска. Индонезийцы и арабы неуловимы и серьезно вредят на внутренних коммуникациях Китая. Только вопрос времени, когда китайцы сообразят, что не стоит зря гробить людей в безнадежном положении.
– Много солдат должно погибнуть, пока до любого правительства это дойдет, – заметила Тереза.
– Мать всегда была оптимисткой, – сказал Питер, и все снова засмеялись.
Наконец настала очередь Петры услышать, что происходило в городке Гегемонии. Почти все рассказал Питер, потому что Боб старался пропустить все детали и изложить финал.
– И вы думаете, Ахилл действительно верил, что по его приказу Сурьявонг убьет Боба? – спросила Петра.
– Я думаю, – ответил Боб, – что Сурьявонг ему это обещал.
– Ты считаешь, он собирался так поступить, но передумал?
– Я считаю, что Сури планировал эту минуту с их первой встречи. Он сделался для Ахилла незаменимым. Он завоевал его доверие. Ценой утраты доверия всех прочих.
– Кроме твоего.
– Ну, видишь ли, я знаю Сури. Хотя никто никого не может знать – не надо бить меня моими же словами, Петра.
– Я этого не делала!
– Я вошел на территорию комплекса без плана и имел только один козырь. Я знал две вещи, которых не знал Ахилл. Первое – что Сури никогда не пошел бы на службу к такому, как Ахилл, и потому если кажется, что он это сделал, значит он лжет. И кое-что я знал о себе. Я знал, что на самом деле способен хладнокровно убить человека, если это требуется, чтобы обезопасить мою жену и детей.
– Да, – произнес Питер. – Мне кажется, он в это просто не верил до самого конца.
– Это не было хладнокровно, – сказала Тереза.
– Было, – ответил Боб.
– Было, – поддержал его Питер. – Это был правильный поступок, Боб сознательно на него пошел и совершил его. Не приводя себя для этого в ярость.
– Так поступают герои, – сказала Петра. – Делают то, что необходимо для блага своего народа.
– Раз начались такие слова, как «герой», – недовольно сказал Боб, – значит пора домой идти.
– Уже? – спросила Тереза. – Петра же только что приехала. И я ей должна рассказать все страшные истории о всех моих родах. Это мой долг по отношению к будущей матери. Это традиция.
– Не беспокойтесь, миссис Виггин, я буду ее привозить раз в несколько дней. Это не так уж далеко.
– Привозить? – удивилась Петра.
– Мы же уволились со службы Гегемона, помнишь? Мы работали на него, только чтобы иметь легальный предлог для войны с Ахиллом и китайцами, так что здесь нам теперь делать нечего. Пенсия Боевой школы нас отлично обеспечивает. Так что жить в Риберао-Прето нам незачем.
– А мне тут нравится.
– Так-так, семейная сцена, – заметил Джон Пол.
– Это только потому, что ты еще не бывала в Араракуаре. Там лучше всего растить детей.
– Знаю я Араракуару, – ответила Петра. – Ты там жил с сестрой Карлоттой.
– Мы с ней жили повсюду. Но там хорошо растить детей.
– Ты – грек, я – армянка. Само собой, наши дети должны с детства говорить по-португальски.
Дом, который снял Боб, был невелик, но в нем была вторая спальня для малыша, прекрасный небольшой сад и обезьянки, которые жили на деревьях соседнего сада. Петра представила себе, как ее мальчик или девочка будут выходить играть и слушать трескотню обезьян и радоваться их играм.
– Но здесь же нет мебели! – сказала Петра.
– Я знал, что рискую жизнью, выбирая дом без тебя, – ответил Боб. – Поэтому мебель выберешь ты.
