Артем Абрамов - Место покоя Моего

– Ты не ответил на мой вопрос, как будто исчез куда-то, - сказал Иешуа. Ты можешь мне помочь объяснить словами мои поступки?

Петр по-прежнему молчал. На сей раз - думал, что ответить. Руки больше не тряслись.

– А зачем? - спросил он вовсе не Иешуа - себя самого. - Зачем объяснять? Ты же сам сказал: притча - это не урок истории, но урок философии. Вспомни притчу из книги Брейшит о Вавилонской башне. "И сказали они: построим себе город и башню, высотою до небес, и сделаем себе имя, прежде нежели рассеемся по лицу всей земли". А что, если башня - это и есть башня знаний, а Вавилон не знакомый нам город, а вся земля. И притча эта, ты прав, - не урок истории, а именно философский урок: мол, стройте башню, кладите в нее камни малые и большие, вздымайте стены до неба, надейтесь, что ваше имя останется в веках. Но придет время - и один камень окажется сверх меры, и тогда Господь будет вправе вмешаться и разрушить построенное.

– Почему?

– Ты меня спрашиваешь? Хорошо, слушай. Потому что каждый новый камень в башню знаний - это еще один шаг в длинной череде поступков человека, противоречащих десяти заповедям. Ибо кладущий камень не осознает последствий своего труда, не может предвидеть их - вот грех его. Позволю себе еще одно обращение к Книге Закона: "И возненавидел я весь труд мой, которым трудился под солнцем, потому что должен его оставить человеку, который будет после меня. И кто знает: мудрый ли будет он, или глупый? А он будет распоряжаться всем трудом моим, которым я трудился и которым показал себя мудрым под солнцем".

– Кифа, у меня складывается впечатление, что Господь в твое время дал вам некий знак. Указание на лишний камень. Так?

– Так или нет - откуда знать мне. Может быть, и дал, только его, как и положено, никто не заметил... Я на самом деле о другом. Зачем объяснять дар Божий? Зачем объяснять, как поет птица? Мы знаем, как она поет. Мы придумали всякие синтезаторы звуков и легко можем искусственно воссоздать-пение любой птицы. И что же - нам не нужны птицы? Нужны, куда мы без их пения... Наши корабли и подводные лодки плавают как рыбы. Но разве они заменили нам рыб? Наши летательные аппараты намного опередили тех же птиц. Но они - сами по себе, а птицы - сами по себе... У меня на родине есть старая сказка про курицу, которая несла золотые яйца. Так вот, зачем убивать ее и смотреть, откуда они берутся? Не будет ни курицы, ни яиц... Или еще одна притча - про насекомое сороконожку, которой задали вопрос: с какой ноги она начинает движение...

– По твоей логике, - засмеялся Иешуа, - эта сороконожка должна задуматься и разучиться ходить.

– Именно так.

– Но я же не прошу тебя достать меч и разрезать мне голову, чтобы понять: что там происходит, как я несу свои золотые яйца. Я только хочу услышать ответ: знает ли ваше время объяснение моим поступкам. Пусть я останусь лучше и выше всех ваших знаний, как нтица - лучше этих... как ты назвал... синтезаторов. Они же не мешают птицам петь.

– Ответ тебе нужен? Нет ответа! Извини, Иешуа. Не настолько высоко возведена башня за две тысячи лет, чтобы объяснить тебя... Вот. ведь загадка: ты стал легендой, мифом, тебе приписаны возможности, сегодня, в наше с тобой общее время, доступные лишь самому Богу. Ты назван сыном Божьим, а кто усомнится, что сын не наследовал все умение Отца!

– Я не сын Божий. Откуда эта чушь?

– От учеников твоих. Или, как ты любишь множить цепочку, от учеников учеников твоих.

– Мне - тридцать три. Ученики мои - чуть старше или моложе меня. Ты сказал, что две книги обо мне напишут Левий и Йоха-нан. Они оба прекрасно знают, кто я и откуда родом. Особенно - Йоханан. Зачем им врать?.. И даже если эти тексты создадут их ученики, то сделают это с их слов. Левий и Йоханан смогут проверить написанное... Да и я пока не собираюсь умирать, хватит с меня одного раза. Знаешь, мне не понравилось сказанное тобой.

– Во-первых, не только Левий и Йоханан напишут о тебе. Еще будут Лука и Марк/я говорил, а их мы пока не узнали. И это только те четыре текста, которые официальная Церковь признает каноническими, то есть единственно верными. А много столетий спустя ученые разыщут новые тексты о тебе, будто бы написанные мною, Фомой, Яаковом - о рождении матери Марии, самой Марией и еще каким-то Филиппом... Я не знаю, наш ли это Фома, но именно в его тексте есть твоя любимая фраза о повсеместности Бога - о срезанной ветке и поднятом камне. Но уже там смещены акценты: не Бог везде, а ты сам - везде... И откуда Фома узнает о твоем детстве, в котором, насколько знаю я, не было места никаким чудесам? И почему вдруг Яаков оставит потомкам рассказ о рождении Марии, и Йосеф, отец твой, будет в нем старым и многодетным? Да везде, в каждом евангелии - будь оно каноническим или апокрифическим, не признанным Церковью, - полно вымысла, чтоб не сказать - вранья...

– И в твоем тоже?

– Да не мое оно! Ничего я не писал и писать не собираюсь... Когда я жил себе в своем мире, работал, мотался по времени, я даже не задумывался особо, существовал ты на самом деле или нет? Ну неинтересно мне это было, понимаешь, неинтересно! А потом возникло это задание, я познакомился с двенадцатилетним мальчишкой, по имени Иешуа, и еще с другим мальчишкой - Йохананом, я вырос вместе с вами, как это ни странно звучит. Я лично сделал многое, чтобы опровергнуть евангелические тексты. Например, оставил жить Йоханана, превратил двух человек в одного - Йоханана Кумранского в Йоханана Богослова. Я, как ты знаешь, организовал твое распятие, потому что никто тебя распинать не собирался, жил бы ты себе в своей Галили, и не родилось бы христианство на земле. А ведь я его не придумал, распятие. Я прочитал о нем в евангелиях. Там постфактум - Йоханан Кумранский уже называется Крестителем, а то, что он-делал на Ярдене, - Крещением, хотя до креста тебе еще предстояло идти и идти... И я понял тогда: распятие необходимо, чтобы твоя Вера ушла в большой мир. Это, кстати, я понял только благодаря своим знаниям...

– Вот видишь, и они пригодились... - Иешуа помолчал, словно боясь задать следующий вопрос. Но задал. И он оказался точным и болезненным: - А вам с вашими великими знаниями не страшно вмешиваться в жизнь - в ту, которая есть на самом деле? Вы ломаете одни судьбы и строите другие только затем, чтобы все совпало с вашими знаниями об истории. Этично ли это, а, Кифа?

У Петра никогда не возникал вопрос об этичности его работы. Она была не просто этична, но необходима, ибо, исправляя прошлое, она сохраняла будущее. Поэтому он и ответил, не думая, с ходу, как всегда умел:

– Человек из моей службы встретил в Галили тебя - плотника. Женатого. Родившего детей...

– На ком я был женат? - перебил Иешуа.