Иван Беляев - Галобионты

У стены, на узком ложе, Алекс увидел Любовь. Он с трудом узнал девушку – так обезображено было ее лицо. Сначала ему показалось, что она тоже мертва. Сердце Алекса болезненно сжалось. На ватных ногах он подошел к кушетке и, затаив дыхание, пригнулся к ней. И только уловив чуть заметное дыхание, он с невероятным облегчением, понял, что Любовь жива. Алекс бережно приподнял застонавшую девушку, она тихонько застонала и открыла глаза.

– Как хорошо, что ты пришел за мной, – едва слышным шепотом произнесла Любовь, – я уже боялась, что не дождусь.

– Что они с тобой сделали? – спросил потрясенный Алекс.

Любовь не ответила. На миг ясный взор ее синих глаз затуманился, но тут же тень сбежала с лица и улыбнувшись уголком губ девушка тихо сказала:

– Я долго спала. Очень долго. И видела тебя во всех своих снах. И знаешь, – ее улыбка становилась все теплее, изможденное муками лицо светлело, приобретая прежнее невыразимое очарование, – в моих снах я почему-то звала тебя Сашей…

ЭПИЛОГ

Дзержинец узнал об уничтожении северной базы спустя восемь дней после происшедшего. Причины, по которым произошло столь неприятное событие, так и остались для него невыясненными. Ранней весной следующего года полковник безопасности предпринял экспедицию в Восточно-Сибирское море. Как он и опасался, от новой базы практически ничего не осталось. Однако Дзержинец не относился к тому сорту людей, которые опускают руки, потерпев даже такое сокрушительное поражение. Тщательно взвесив все «за» и «против», полковник пришел к выводу, что катастрофа на базе была не так уж и невероятна, если принять во внимание то психическое состояние, в котором он оставлял профессора. Дзержинец пребывал в уверенности, что ничего не потеряно. Благодаря проведенным мероприятиям с участием галобионтов, его позиции на данный момент были крепки и незыблемы. Из негласного единоборства с Секретчиком полковник вышел победителем. Уже один этот факт вполне компенсировал потерю базы и профессора, от которого, по чести говоря, Дзержинец не ждал больше ничего путного. «Не галобионтами едиными…» – сказал себе полковник со свойственной ему сдержанной иронией. Он достаточно умен и силен, чтобы провернуть еще не одну операцию такого же масштаба. Время покажет, прав полковник, или нет.

Некоторое время Алекс и Любовь провели на острове в Карибском море. Она очень быстро пришла в себя и была почти такой же веселой и жизнерадостной, как и раньше, но когда Алекс заговаривал с девушкой о том, что произошло между ней и профессором, Любовь предпочитала отмалчиваться, сразу мрачнея. Видя, как тяжелы для нее воспоминания о пережитом на северной базе, Алекс не мучил подругу ненужными вопросами. Все худшее осталось позади. Они снова вместе. Они счастливы. И совершенно ни к чему копаться в прошлом.

Через несколько недель после прибытия на остров Алекс очень удивил Любовь, когда сказал ей:

– Нам с тобой не стоит здесь оставаться. Нужно поискать другое место.

– Но почему? – несказанно поразилась девушка. – Нас ведь никто не ищет?

– Не волнуйся, любимая, – поспешил успокоил встревоженную девушку Алекс, – конечно, никто нас не ищет.

– Тогда почему нам нужно оставлять этот остров. Мне здесь так хорошо! Мы могли бы жить тут сколько душе угодно!

– Мир очень велик, любимая, – ласково улыбнулся Алекс, – в нем есть еще много таких же прекрасных мест, а может быть, и лучше. Мы можем обойти их все! Неужели тебе не хочется попутешествовать?

Любовь призадумалась. Предложение Алекса вдруг стало казаться ей очень привлекательным.

– Но мы можем всегда вернуться сюда, если захотим, так ведь? – спросила девушка, заглядывая в глаза Алексу лукавым взглядом.

– Конечно, можем, если ты этого захочешь, – пообещал Алекс и нежно привлек к себе золотоволосую подругу.

Глядя поверх головы девушки на теряющийся в бескрайней синей дали горизонт, Алекс со смутной тоской подумал о том, что он очень надеется, что Любовь никогда не захочет вернуться на этот остров. Когда прошло первое, самое сильное впечатление, от пережитого и он без лишних эмоций смог мысленно возвратиться к событиям, предшествовавшим уничтожению северной базы, в его памяти стали всплывать некоторые детали, на которые он раньше не обращал внимания. Одна из таких деталей немало обеспокоила Алекса. Он был рад, что Любовь не заметила перемену в его настроении, так как опасался, что не сможет скрыть от нее причин своего беспокойства. Однажды, глубокой ночью, лежа без сна в хижине и прислушиваясь к тихому ровному дыханию подруги, Алекс стал снова прокручивать в памяти обстоятельства их с Любовью спасения. Он вспомнил, как найдя девушку и убедившись, что она жива, вдруг заторопился, пронзенный внезапной мыслью. До его слуха донесся мерный высокий звук, шедший откуда-то из соседнего помещения и распространявшийся по всей базе. Точно такой же звук он слышал тогда, на южной базе, когда Геракл предупредил его об опасности. «Сейчас все взорвется», – понял Алекс и схватив подругу в охапку, бросился в коридор. Он пронесся по нему, как вихрь, не глядя по сторонам и едва успел покинуть базу. Уж конечно, ему было не до того, чтобы заглядывать в лабораторию, где он оставил Геракла. И вот, в ту тихую ночь, Алексу внезапно пришло в голову, что в коридоре не было контейнера, который держал в руках Геракл, когда собирался уйти из базы. Алекс не был уверен, что он не ошибается. Чем больше он думал над этим, тем больше сомневался, не померещилось ли ему отсутствие злосчастного контейнера. Но как бы то ни было, с того момента, как ему в голову пришла эта мысль, Алекс утратил спокойствие. Если его догадка верна и Геракл, действительно, выжил, то можно было не сомневаться, что галобионт четвертой серии не успокоится, пока не отомстит обидчику. Алекс опасался не за себя, а за свою подругу. Зная Геракла, он предполагал, что месть галобионта неминуемо будет обращена на Любовь.

Словно почувствовав, что над ее головой снова начинают сгущаться тучи, Любовь пошевелилась во сне и чуть слышно вздохнула. Ее тонкие изогнутые брови нахмурились, с губ сорвалось невнятное бормотание. Алекс догадался, что и во сне его любимую все еще преследуют тягостные воспоминания. Что же происходило там, на северной базе. Какую игру пытался затеять с ней Степанов? Алекс вспомнил, что на Любови были лохмотья какого-то шелкового платья. Как-то он спросил ее об этом.

– Это была одежда Любаши, – ответила Любовь с таким видом, словно говорила о чем-то самом собой разумеющемся.

– Чья одежда? – недоуменно спросил Алекс.