Юрий Никитин - Чародей звездолета «Агуди»

Глава 11

Убийло и Гусько явились с небольшим интервалом ближе к полуночи, оба малость встревоженные, почему вызов так неожиданно, что да зачем, Людмила усадила их ужинать, это ее любимое занятие: напихивать так, чтобы из ушей лезло, Забайкалец между тем продолжал начатую речь:

– …окончательно испортили себе все-все, еще не понимая даже в своей тупости, что испортили действительно все. История обладает большой инерцией, как и наше мышление. Совсем недавно, я прекрасно помню, как учил в школе географию, где половина земного шара была окрашена в зеленый цвет: владения Британской империи. А что не принадлежало Англии, то было собственностью Франции или Португалии, я прекрасно помню, как Португалия теряла свои колонии, это было недавно.

– Я тоже помню, – подтвердил Громов с удовольствием. – Эх, были денечки! Помню их оба.

– США, – продолжил Забайкалец, – тогда всюду твердили миру, что они-де тоже недавно были такой же колонией Англии, но уже освободились, теперь освобождайтесь и вы. Все страны тогда смотрели на США, как на «своих», Афганистан всегда воевал с проклятыми англичанами, это вот только сейчас узнал, что место Британской империи заняла еще более хищная и жестокая юсовская империя. Я уже говорил, что, пока была Советская власть, я, как и практически все население СССР, смотрел на Штаты как на освободителя от гнета партаппарата коммунистов, только теперь мы все поняли, что коммунизм ни при чем, вон с коммунистическим Китаем США в великой дружбе, строит там свои заводы, а Россию уничтожает за то, что Россия! Так вот практически везде у власти люди моего возраста, в сознании которых импринтировался облик США – первой из колоний Англии, освободившейся от гнета. США усиленно, могут подтвердить люди моего поколения, подчеркивали в те годы, что они никогда не имели колоний, в отличие от Англии или Франции, что они такие же, как Индия, Египет, Сомали, Арабские Эмираты…

Он сделал паузу, я поддержал:

– Однако подрастает поколение, для которых США – самая сильная держава в мире, мировой жандарм, низколобый дикарь с ядерной дубинкой, тупое жвачное животное, что старается всех нагнуть и превратить весь мир в Монику Левински. Верно?.. А теперь давайте за чаем поговорим о деле, самом главном деле. США всерьез намерены на этот раз высадить свои войска на территории России и установить свою власть военной рукой. Что можем сделать в этих условиях… и надо ли что-то делать?

Звездное небо медленно поворачивалось, а луна прошла по длинной дуге и скрылась за горизонтом. Мне показалось, что небо на востоке начинает светлеть, я с кряхтением поднялся.

– Хватит трескать кофе!.. Хоть завтра и выходной, но вы мне нужны свежие, как огурчики. Топайте спать, Людмила приготовила комнаты наверху…

Убийло робко запротестовал:

– Дмитрий Дмитриевич, стоит ли тревожиться? Мы сейчас обратно, а к обеду снова будем у вас. Уже с планами, наметками бюджета.

Гусько поддержал:

– Мне тем более у вас ночевать нельзя, я же – оппозиция! И хотя наша партия в каком-то двусмысленном положении, ибо поддерживаем вас чуть ли не по всем пунктам… но все-таки я лучше поеду.

Он крепко пожал мне руку, я сдвинул плечами:

– Ну, вам виднее, извините, что перепортил прекрасный субботний вечер… А вы, Андрей Каземирович, оставайтесь! Никаких беспокойств, в этом особняке можно заблудиться. Что делать, мне по рангу положены хоромы, иначе иностранные монархи уважать не будут… так что давайте использовать все, что используется.

Гусько спустился вниз, я слышал, как хлопнула дверка машины, мелькнул свет фар. Подошли Громов, Сигуранцев, пожали руки, им тоже надо рано утром, несмотря на воскресенье, быть в своих частях, время тревожное, каждая минута на счету.

Босенко поколебался, но вместе с Убийло покорно ушел за Людмилой. Я еще постоял у перил, а когда двинулся к ступенькам, навстречу показалась массивная фигура Николая, начальника здешней охраны.

– Дмитрий Дмитриевич, – сказал он, лицо было непривычно серьезным, а глаза стали совсем строгими, – я бы просил вас сегодня заночевать в северном флигеле.

По спине прошел холодок.

– Что стряслось?

Он поморщился:

– Я бы сказал, предчувствие… Но меня редко обманывает, ибо не от Бога, а от всяких неясных изменений. Слишком много звонков, повышенная электромагнитная активность, попытка проникнуть в наш сервер… какая-то нервозность в воздухе… Не спорьте, Дмитрий Дмитриевич! Сейчас вы не принадлежите себе, вы это понимаете?

– Понимаю, – ответил я неохотно. – Не буду изображать героя и настаивать на том, чтобы спать под открытым небом, как в молодости. Пойдемте, а то я уже и забыл, где он.

Мы спустились на нижний этаж, там спальня, Людмила уже постелила широкую, как стадион, постель. Ее глаза округлились при виде Николая, я прижал палец к губам, она молча кивнула.

Николай нажал кнопку в стене, шкаф отодвинулся, в поле зрения появилась дверь. При нашем приближении быстро отскочила в сторону, мы все трое вошли в просторную кабину лифта. Николай оперировал пультиком, лифт стремительно пошел вниз, затем щелкнуло, перешел в горизонтальный полет, нас прижало к стене.

Еще щелчок, дверь снова отпрыгнула в сторону, словно крышка над шахтой межконтинентальной ракеты. Еще одна дверь, Николай распахнул ее и отступил в сторону, пропуская нас в апартаменты северного флигеля.

Вообще-то флигель там, на поверхности, а здесь просторный бункер на бог знает какой глубине, но Николай, похоже, его имел в виду, когда называл флигелем, в котором мне, как особо охраняемому объекту, надлежит спать за крепкой бронированной дверью.

– Я сейчас доставлю детей, – сообщил Николай.

– Постарайтесь младшенькую не будить…

– Да они все не проснутся, – заверил он. – Перенесем, как перышки!

Людмила, ничему не удивившись, отправилась в спальню, уж она-то помнит, где здесь что, я кисло поморщился:

– Хорошо, Николай, буду здесь до утра. Держи меня в курсе.

– Будет сделано, господин президент! Спокойной ночи.

– А тебе – беспокойной, – ответил я ворчливо и закрыл за ним дверь.

Лифт унес его наверх, я потащился по этим засекреченным помещениям. На душе гадко, тревожно, ко рту подступила тошнота, а ноги стали тяжелыми, как колоды.

Тревожный мир, в котором живем, ежесекундно меняющийся, в то время как люди, наоборот, словно тургеневские персонажи, живут по тургеневским законам, абсолютно не считаясь с новыми реалиями, не замечая их… Эх, если бы все не замечали! А то энергичные мерзавцы, держа нос по ветру, используют эти перемены, чтобы сесть человечеству на шею…

Из спальни вышла Людмила, спросила сонным голосом: