Филип Фармер - Миры Филипа Фармера. Том 4. Больше чем огонь. Мир одного дня

Это было не совсем правдой. Только один человек на свете мог быть его прапрапрадедом и при этом здравствовать. Но тот человек умер.

Так утверждала статистика Мирового Банка данных. Но кому, как не Ому, было знать, сколько в этом банке содержится лжи?

— Так-таки и не знаешь? — Человек знаком предложил Чарли сесть. Тот, как подобало, сначала подождал, пока не сядет старший. Прежде чем занять свой стул, Чарли оглянулся. Мадж стоял у стола футах в десяти позади них. Сумка Чарли лежала на столе, но была закрыта. Мадж, конечно, понял по весу, что в ней пистолет.

Заодно Ом посмотрел на полоски, каждая из которых демонстрировала какие-нибудь экспонаты музея. Наконец он сел, взглянул собеседнику прямо в глаза и сказал:

— Хорошо, допустим, что знаю. Но вам удалось меня ошеломить, должен признаться. Я понятия не имел… нам всегда говорили, что отец-основатель погиб при взрыве лаборатории.

— На куски разлетелся, — сказал человек. — На основе моих клеток без труда изготовили кости, внутренние органы и кожу, даже руки — с моими отпечатками пальцев, разумеется, и глаз, частично уцелевший при взрыве. Все это, разумеется, было сделано преднамеренно. Там было много «разумеется».

— Ваши близкие недоумевали, почему вы так долго остаетесь молодым, так что в конце концов вам пришлось умереть и начать жизнь под новым именем.

Гилберт Чинь Иммерман кивнул:

— Постоянно я проживаю не в этой стране. Не будет вреда, если ты это узнаешь. Скажу тебе также, что суббота не является официальным днем моего гражданства. Сюда я прилетел, чтобы распутать ваш клубок.

Как бы теперь ни назывался Иммерман, он определенно занимает очень высокий пост, подумал Ом. Возможно, он член всемирного совета. Только у столь высокопоставленного и влиятельного лица может быть отдельная квартира, да еще такая большая, которой он к тому же редко пользуется. И только очень высокопоставленное лицо может нарушать день, когда вздумается. Интересно, под каким предлогом он это сделал. Впрочем, неважно. Важно то, для чего Иммерман прибыл сюда.

— Дедушка, — начал Ом. — Можно мне вас так называть?

— Мне это будет приятно. Никто еще меня так не называл. Я вынужден был лишить себя общества моих внуков. Правда, если я не познал радости общения с ними, то избавился также от горя и забот, с ними связанных. Да, можешь называть меня дедом. — Иммерман помолчал и спросил с улыбкой: — А как прикажешь называть тебя?

— Что? A-а, понимаю. Сегодня суббота — зовите меня Чарли.

Иммерман чуть заметно покачал головой и подал знак. Мадж подошел к ним и сказал:

— Слушаю.

— Принеси нам, пожалуйста, чаю. Возможно, наш гость к тому же голоден. Съешь что-нибудь, Чарли?

— Если нетрудно, парочку протеиновых пирожков. Я почти не завтракал.

— Следовало ожидать. При твоем образе жизни… сегодняшнем, хочу я сказать. Ты удивительный человек, Чарли. Пусть ты не единственный дневальный, назначенный советом иммеров, в своих ролях ты уникален. Уникально и то, как ты вжился в эти роли… скорее, в эти личности. Я верю, что ты на самом деле каждый день становишься другим человеком. В каком-то смысле это достойно восхищения, в другом смысле — опасно.

«Начинается, — подумал Ом. — Приближаемся к цели моего визита. Это не просто встреча двух родственников».

— Можно, я немного похожу, пока не подали чай? — спросил он. — Я сегодня не сделал привычных упражнений, поэтому чувствую себя застывшим и неуклюжим. Мне лучше думается, когда мускулы расслаблены и кровь течет быстрее.

— Будь как дома.

Немного стесняясь, Чарли встал и начал ходить взад-вперед. Он дошел до двери, повернул, остановился в нескольких футах от Иммермана и опять повернул. Старик — хорош старик, выглядит на каких-нибудь пять лет старше своего внука! — сидел, скрестив руки, и наблюдал за ним, едва заметно улыбаясь. Пока Чарли прохаживался, в комнату вошел громадный сиамский кот. Постоял, пристально глядя на Ома голубыми глазищами, потом направился к Иммерману и вскочил ему на колени. Там котище свернулся, а Иммерман стал гладить его.

— Минг — мой первый и единственный любимец, — ласково сказал он. — Минг Беспощадный. Не знаю, известно ли тебе это имя. Он почти так же стар, как и я. В объективных годах, конечно. Время от времени я его каменирую.

Чарли оторвал взгляд от стенных полосок — он только что увидел на одной из них нечто, что его поразило.

— Все равно Мингу должны были тоже дать эликсир, раз он живет так долго. Правда?

— Правда. Только это не эликсир. Это биологическая форма, настоящий живой организм, хотя создан он искусственно. Он очищает артерии от отложений и много чего еще делает. В частности, подавляет фактор старения в наших клетках. Я не знаю, как он делает это, хотя долго пытался выяснить.

Ому не доставили удовольствия эти откровения. Можно подумать, деду безразлично, что его внук будет знать много лишнего. А это может значить, что внуку не дадут передать эту информацию кому-либо еще. Но может ли человек быть таким объективным, таким черствым, чтобы вот так избавить себя — и семью — от собственной плоти и крови? Может, еще как может. Семья иммеров потому и прожила так долго, что ее лидеры вели себя объективно и логично. Возможно, Иммерману и тяжело избавиться от собственного внука, но он сделает это, если будет вынужден. Прежде всего семья, а отдельные ее представители — это дело десятое.

— Я не знал, — сказал Чарли. Во тьме его мозга как будто приоткрылась щелка, и в ней блеснул огонек. Вайатт Репп? Да, Репп говорил ему что-то. Чарли прислушался и сказал вслух, пока узнанное не исчезло вновь во тьме:

— Минг Беспощадный был главный злодей в целой серии древних книжек и кинофильмов. А героя звали Флэш Гордон.

Иммерман слегка удивился, потом улыбнулся:

— Да, они были очень популярны в двадцатом веке Старой Эры. Не думал, что это известно кому-то, кроме нескольких ученых. Я недооценил тебя, внучек.

— Я ведь не только Чарли Ом — бармен, сорк и выпивоха.

— Я знаю.

— Думаю, вы знаете обо мне все. Надеюсь, вы достаточно хорошо меня знаете — достаточно понимаете меня, чтобы поверить — я не могу быть опасен для вас… для иммеров.

Иммерман улыбнулся с искренним удовольствием:

— Значит, ты понимаешь, зачем я вызвал тебя сюда. Это хорошо.

«Мне это ничего хорошего не сулит», — подумал Ом.

Он собирался что-то сказать, но тут одно из лиц на полоске вдруг увеличилось и заняло собой все его сознание. Ом задрожал. Этого лица не могло быть здесь. Он отвернулся, но его голова, словно на шарнирах, сама собой повернулась обратно. Лицо осталось там, где было.