Олег Синицын - Магма

– Ваш рейтинг упадет, если вы эвакуируете людей, а землетрясения не произойдет, – произнес Кузнецов. – Но он также упадет, если вы вернете людей на острова, а их поглотит морская пучина вперемешку с раскаленными маг-мовыми потоками, извергающимися из земли.

Глава администрации резко повернулся и подскочил к Кузнецову почти вплотную.

– Наш рейтинг не ваше дело, – прошипел он. – А здесь не ваше место! Ваше место в клинике для душевнобольных!

– На вашей совести будет полтора миллиона загубленных жизней. Поэтому слово «импичмент» окажется для вас слишком мягким. Я бы употребил слово «тюрьма».

Глава администрации отстранился от Кузнецова. В его глазах не было понимания. Отчуждение и непонятная ненависть.

– Вы должны в течение часа освободить помещение! – громко объявил второй человек. Глава администрации выразительно посмотрел на Кузнецова. После этого они стремительно покинули зал.

– Я попытаюсь позвонить президенту, – пообещал Раш. – Они не могут так просто закрыть нас.

Кузнецов содрал со своей рубашки прицепленный пропуск и, кинув его на пол, ударил по пропуску каблуком.

– Женя, не срывайся, – попросила Элен.

– Я больше не хочу заниматься этим! – отчаянно воскликнул Кузнецов. – Какой в этом смысл, если меня никто не слышит! Может, их нет, этих камешков на дне!

– Я попытаюсь все устроить, – сказал Раш..

– Мне плевать на все!

5.40p.m. no стандартному времени востока США, 22 июля

(4.10 по времени Дели, 23 июля)

Раш привез его в какую-то гостиницу под названием «Сан-Мигель». Женя с трудом представлял, как далеко они находились от Вашингтона и который сейчас час. Пока Раш пытался установить связь с президентом, Кузнецов забрался прямо в ботинках на кровать и, уминая поп-корн, тупо уставился в телевизор.

Эвакуация продолжалась, несмотря на критику аналитиков и экспертов, которая сыпалась на Кузнецова со всех сторон. На Гавайских островах стояла отличная погода. Камеры показывали пустые пляжи под дивными пальмами, осиротевшие без людей улицы городов. Брошенные машины, бездомные собаки, тащившие колбасные изделия из разбитых витрин. Магазины с принадлежностями для серфинга и подводного плавания, на дверях которых неровными буквами было выведено «22 июля магазин работать не будет»

Зазвонил телефон.

– Доктор Кузнецов?

– Я слушаю.

– Корреспондент Эй-би-си. Это правда, что для предсказания землетрясения на Гавайских островах вы украли разработку японских ученых?

Женя повесил трубку. Такие глупые звонки его донимали всю ночь и весь день. Он отключил телефон.

– По сведениям из неофициальных источников, в аппарате Белого дома уже рассматриваются варианты прекращения эвакуации и возвращения людей с континента...

– Идиоты! – прошипел сквозь зубы Кузнецов.

– Пока эвакуация продолжается. Целые вереницы кораблей протянулись от Гавайских островов до Калифорнии...

Картинка показывала караван кораблей. Судна были перегружены людьми. Большие и маленькие, сухогрузы, военные корабли и даже танкеры. С борта самолета, откуда велась съемка, караван походил на некоего железного морского змея.

Открылась дверь, и в номер заглянул Раш.

– Как ты? – спросил он.

– Он идиот, твой президент, – произнес Кузнецов, сунув в рот целую горсть поп-корна.

– Я поеду в Вашингтон. Попытаюсь попасть к нему.

– Угу, – безразлично ответил Кузнецов с набитым ртом Раш ушел. Женя выключил телевизор и повернулся на бок, подложив под голову ладони. Он слишком устал за эти дни. На эмоции у него совсем не осталось чувств.

11.35 p.m. no стандартному времени востока США, 22 июля

(10.05 по времени Дели, 23 июля), программа «Вечер с Мэтью»

– Лечу я как-то в самолете. Лечу, наслаждаюсь приступами тошноты. (Смех в зале) Вдруг впереди с кресла вскакивает араб, весь увешанный динамитом. «Сарафан-марафон! – кричит он, как они это делают обычно. – Аллах-Барлах! Всех взорву, если не повернете самолет, куда я скажу!» Стюардесса к нему подходит, миленькая такая. Ноги прямо от подмышек растут, (смех в зале). Юбка такая, что, сидя в кресле, можно увидеть, скошена ли трава на ее посадочной площадке. "Мы летим над Тихим океаном, – говорит она. – Куда вы хотите повернуть самолет – «Во имя Аллаха, – отвечает он, – во имя моих братьев палестинцев и старшего брата Иосифа, у меня есть только два пути. Либо в Палестину, к моим братьям, которые пытают и мучают заложников. Либо к америкосам на Гавайские острова». Тут я не выдержал и вскакиваю: «Ну уж нет, ты нас не обманешь! Скажите пилоту, чтобы поворачивал в Палестину». (Продолжительный смех.)

Вот еще! Знаете, чем отличается пестриковая жаба от доктора Кузнецова? Когда она квакает, ее никто не слушает!

01 20 а.т. по стандартному времени Востока, 23 июля

(08.20 p.m. no времени Аляски и Гавайских островов, 22 июля)

От тихого скрипа дверных петель Кузнецов проснулся.

– Кто здесь? – нервно спросил он.

– Это я, – ответила Элен.

Кузнецов дотянулся до ночника и включил его.

– Я хотела поинтересоваться твоим самочувствием, – застенчиво произнесла она, подходя к кровати. Ее волосы, обычно стянутые на затылке, сейчас были распущены.

– Доктор Граббс?

– Я слушаю вас, доктор Кузнецов.

– Вы знаете, чем отличается доктор Кузнецов от пестриковой жабы – Женя перевел ленивый взгляд на пустой экран телевизора. – Когда он квакает, его никто не слушает.

– Ты сделал все, что смог, – произнесла Элен в ответ. Она присела на край кровати и дотронулась до него. От ее прикосновения Женю словно пронзило током

– Я напугал всю Америку, – с усмешкой произнес он, ощущая тепло ее руки, – Им впору возвращать людей на Гавайские острова. Я уже не верю в подземную цивилизацию.

Элен подвинулась ближе. Ее рука словно невзначай скользнула вверх по его бедру. Ее глаза не отрывались от лица Евгения.

– Кто же будет верить в них, как не ты? – тихо прошептала она.

– Не знаю. – Кузнецов не отрываясь следил за тонкой рукой Элен, которая гладила его плечо.

– Ты знаешь, что я люблю тебя, – совсем тихо произнесла она.

– Да? – попытался изобразить удивление Кузнецов.

– Да. Ведь я объяснилась тебе в поезде из Санкт-Петербурга в Москву.

– Тогда ты выпила слишком много вина. Я полагал, что ты ничего не помнишь.

Ее рука коснулась груди Кузнецова и скользнула под рубашку.

– Но я не отказываюсь от своих слов. Рука Кузнецова сама протянулась к груди Элен. От прикосновения Элен закрыла глаза.