Я, Великий И Ужасный - Изяслав Кацман
Хотя, в общем-то, двигала сейчас мною бессильная злоба — я просто вымещал на наглом командире "Далекоплывущего" свой страх. Страх перед огромной военной машиной тюленеловов, для которой "макаки" с кремневыми ружьями и бронзовыми пушками, а уж, тем более, племенные ополчения с топорами и палицами — не более чем досадная помеха. Страх неотвратимости прихода мстительных хозяев Земноморья. Причём даже не за себя страх, а за тэми, за наших детей, за то, что прахом пойдёт всё, создаваемое и лелеемое долгие годы.
"Кто там говорил что-то про вонючих дикарей?" — спрашиваю на вохейском: полные трудно воспроизводимых шипящих слова из-за переполняющего меня бешенства получаются хреново, не знаю даже, понял ли сказанное господин Дагбу. С неудовольствием отмечаю, что мне на ноги и бок попали брызги содержимого "параши".
"Уведите его, пусть отмоется" — командую Кагулору. В принципе, можно было сунуть в камеру и сразу — пусть остальные палеовийцы полюбуются на своего начальника. Вряд ли такое "вонючее" соседство добавит любви к командиру, что совсем не плохо для дальнейших допросов. Но так ведь вся тюрьма провоняет. И так уже "аромат" там стоит. Заключённых из папуасов выводили для отправления физиологических потребностей в общее отхожее место под конвоем. Но четыре десятка человек в туалет не навыпускаешься. Вот и придумал Киратумуй поставить им лохань, которую выносят два раза в сутки.
Учинённое над демонстрировавшем борзоту капитаном воспитательное мероприятие нисколько не сняло накапливающееся напряжение. Я просто физически ощущал где-то далеко на северо-западе грозную силу, ещё не подозревающую о существовании острова Пеу и Сонаваралинги-таки, но скоро про нас узнающую. И тогда расправа неминуема.
Глава двадцатая
В которой герой ведёт интенсивную дипломатическую переписку, а также узнаёт много нового и интересного, в частности, что местные географы допустили небольшую ошибку, ни на что, впрочем, не влияющую
"…таким образом, небрежение и попустительство отвечающих за все действия с чибаллой подданных Солнцеликой и Духами Хранимой типулу-таками Раминаганивы, младшей сестры Повелителя Четырёх Берегов Тишпшок-Шшивоя, да будут благословенны боги к его правлению, привело к хищению чибаллы в гигантских размерах и продаже её врагам Великого Вохе" — читал Кутукори очередное эпистолярное порождение вохейского МИДа адресованное правительнице Пеу.
Свиток с посланием сим был передан сегодня утром послом Мудаей-Хитвой лично мне в руки в присутствии Рами. Ну, то есть экс-гвардеец хотел вручить официальное письмо ей самой, но та, как обычно, нарушая дипломатический этикет, небрежно махнула в сторону Сонаваралинги-таки, и вохейцу пришлось вложить трубочку с парой вислых печатей в мою протянутую ладонь.
Конечно, понятно, что не ради вялотекущего спора вокруг вскрывшихся оловянных махинаций прислали в сезон штормов курьерский корабль. Чибалла никого особо не интересовала на самом деле: как я и предполагал, наши "старшие друзья" не то поверили версии, скормленной через Чиншара-Шудо, не то сделали хорошую мину при плохой игре. Тхурву-Шурыма в нашей тенукской тюрьме ознакомили с той трактовкой событий, которой следует придерживаться, и крысёныш даже поклялся предками и семейным очагом, что у него и в мыслях не было оклеветать уважаемого Сонаваралингу-таки и семейство Тушха, коему он многим обязан.
Правда, приняли вохейцы мою версию событий выборочно: если насчёт правительницы далекого южного острова и её ближайших приближённых согласились — дескать, действительно, какие-то нехорошие люди ввели простодушных дикарей в заблуждение, то в отношении многочисленного и влиятельного клана Тушха подозрения появились. В итоге это почтенное семейство потеряло немного влияния и пару своих представителей. Мой приятель икутнский наместник Шиншой-Тушха, как ни странно, в число этих потерь не входил: сохранив ранг "держателя печатей", он с должности губернатора полуденного форпоста Великого Вохе переместился в командиры расквартированных в провинции Шупрет "бычьего" и "волчьего" цабов. Размеры провинции и её значение среди владений Повелителя Четырёх Берегов говорили, что подобный перевод отнюдь не понижение, а скорее даже повышение.
Заботили представителей "старшего брата" нашей повелительницы вовсе не махинации с оловом и степень вовлечённости в них кого-либо из папуасской верхушки. Тем более что вся торговля чибаллой буквально на глазах накрывалась медным тазом — ибо сами вохейцы задрали цены настолько, что тагирийцам она просто не по карману.
Об истинной причине Мудая-Хитва поведал мне устно: "Делиться добычей надо". Информация о пленных палеовийцах и трофейном оружии дошла до вохейского посольства быстро — правда, к этому времени Чиншар-Шудо успел уже сделать своё дело, так что господину послу и иже с ним было не до проверки слухов о "заморских колдунах, приплывших на огромном корабле".
Зато теперь, когда у "наших друзей" всё "устаканилось", они зашевелились. Без санкции вышестоящего начальства доблестный Хитва предъявлять какие-либо требования не рисковал, но, получив чёткие инструкции с родины, господин посол озвучил позицию: дескать, тюленеловы со своей техникой очень крупная и опасная дичь, и лучше будет, если их передадут вохейцам, у которых больше возможностей удержать добычу. Да и вообще — не по чину трофей. До открытых угроз дело пока не дошло. И возможно, вообще не дойдёт: тенхорабиты по своим каналам разузнали, что в окружении Повелителя Четырёх Берегов резонно опасаются, что дикари, сумевшие победить самих палеовийцев, могут доставить немало сюрпризов. Подробности же нашей виктории до вохейцев ещё не дошли — вовремя я сдал Тхурву-Шурыма.
К ответу послу Старшего Брата нашей повелительницы я приступлю завтра или послезавтра. А пока меня ждёт очередная порция увлекательного чтива. Стопка материалов допросов тюленеловов за три последних дня накопилась изрядная. Юные выпускники Обители Сынов Достойных отцов к порученной им работе отнеслись ответственно, и даже с энтузиазмом, которого не растеряли до конца за четыре прошедших месяца. К сожалению, дотошность и трудолюбие юных папуасских регоев не компенсировали дикарского невежества и незнания реалий индустриального общества — в результате на меня вываливался просто жуткий объём неструктурированной информации. Даже привлечение к первичной сортировке записей Тагора и пары порекомендованных Шонеком тенхорабитов проблему информационного шума только смягчало, но отнюдь не устраняло — всё равно, в конечном счёте, выбирать из массы разнообразных сведений о жизни палеовийцев
