Елизавета Манова - Дорога в Сообитание

- Отстань, - говорю я опять. - Если бы мы с Ортаном не вернулись, Фоил еще мог бы вывести вас обратно к локаям.

- Ну и объяснила, Мрак тебя забери! Да кто из нас баба - ты или я?

- Вот именно! Зачем Илейне баба? Ей муж нужен, а не подружка.

- Я сама разберу, кто мне нужен! - сердито сказала Илейна. - Я кукла, да? Вы меня спросили?

- Тише, моя леди, - сказал Норт. - Тише! Вишь, меня тоже не спрашивают. А и правда, Элура, что ты нас, как быка с коровой на случку ведешь?

О Небо, кажется, я краснею! И потому отвечаю зло:

- Мы еще не дожили до вечера, Норт! Вот когда останемся живы, выясняйте себе, кто кому нужен. А сейчас хоть с этим ко мне не лезьте!

- Тьфу! Баба - она баба и есть, хоть командир! Мы-то разберемся, тебя не спросим. Спасать меня нечего, поняла?

- Онои, - прошептал голосок внутри, и я в испуге вскочила на ноги.

Онои, в воде смерть.

Я не слышу, Фоил. Что это?

Она одна - ее много. Онои, я ее не знаю!

Я, кажется, знаю, Фоил.

Я думаю: Общее все равно помогает мне. Закрыло ответы, но не отняло то, что я знаю. Да, я знаю, что это такое. То, из-за чего живое не любит мороны. У _э_т_о_г_о_ нет названия на языке для рта, есть только беззвучное истинное имя.

- Собирайтесь, - сказал я людям. - Скорей!

- Ортан...

Я поглядел на Элуру и покачал головой. Если это то, что я думаю, мне надо себя всего.

Онои, оно идет!

Фоил, веди людей. Элура немного слышит. Говори с ней. Громко говори.

Жирная зеленая вода разомкнулась. Черный щетинистый горб и тысячи глаз.

Оно не должно выйти на берег таким. Оно должно перестать думать.

Есть истинные имена, которые гладят разум, от которых радостно и тепло. Это чудовищно и коряво. Я выдираю его из себя, и оно царапает мозг. Оно боль, оно холод, оно сотни ядовитых укусов. Оно наполняет меня, лишая речи. Холод, холод, черная бездна нечеловеческих, сминающих разум мыслей, я погружаюсь, я тону, но я! Я, которого нет у него, я собираю себя, сжимаю в пружину и выталкиваю из себя проклятое имя - туда, навстречу _е_м_у_.

И стою, легкий и пустой, а это корчится и оседает. И когда опять сомкнулась вода, я могу повернуться к людям.

- Идите за Фоилом, - говорю я им.

- Что это было, Ортан? - спрашивает Элура.

- Это есть. Уходите скорей. Я должен быть один.

Уходят. Мой разум открыт, и тяжелый отзвук их мыслей горячей волной захлестывает меня. Тревога. Страх. Ярость. Желание убивать. И теплый, отдельный от всех ручеек. Тревога - за меня. Ярость - против того, что мне угрожает. Так мягко, вкрадчиво, беспощадно она вплетает себя в меня...

Фоил что-то сказал, но не пробился, смысл мигнул и погас.

Темнота сказала: идет!

Спасительная темнота, безотказная бездна инстинктов, она поднимается из меня, и я не слышу людей - ледяные иглы древнего страха уже вонзились в меня.

Выползает. Оно рассыпалось на они - безмозглые ядовитые твари - и они подползают ко мне. Надо спуститься ниже "я" - туда, где еще нет страха. И последняя мысль "я": без защиты Общего я не сумею забыть. Это будет во мне, когда я вернусь.

Много-холодное-темное убивать. Не надо дать убить. Много-холодное-темное бояться.

Слов уже нет. Вязкая мутная каша пронзительно тусклых ощущений. "Я" не ушло, но оно снаружи. Жаркая черная сила поднимается изнутри, незримым потоком бьет из ладоней. Подняться. Немного. До слов. До "я".

Твари остановились. Я не знаю, что из меня выходит, но это пугает их. Очень медленно, осторожно я отхожу назад. Темнота не даст мне упасть. Я чувствую все, что вокруг, будто земля - это я. Запахи надежнее глаз. Камень пахнет не так, как земля, а кочка не так, как камень.

Надо дойти до границы морона - до незримой черты, за которую они не пойдут. Надо сдерживать силу - отталкивать, но не убивать: смерть - это знак для Стражей Границы, они сразу узнают, где мы.

Они то дальше, то ближе: сила колышется, бьет из меня толчками, если я догорю раньше, чем выйду в степь...

И снова она. Вплетается. Входит все дальше, он ползут, но они отстали, и свободный, счастливый запах травы...

Радостный запах травы, она подо мной, она вокруг, и можно подняться из темноты и опустить усталые руки. Можно вспомнить об остальных - где они? недалеко. Они ждут, и я к ним иду, и каждый мой шаг труднее целого дня пути. Двое - как их зовут? - но она рядом с Фоилом, положила руку ему на шею, и опять она входит в меня, сплетает меня с собой...

И снова вперед. Жестокая голая степь и жестокое голое небо, и с этого неба свисает безжалостный зной. Здесь все безжалостно и беспощадно. Здесь все только смерть...

И Ортан опять отвечает мне прямо на мысль:

- Смерть далеко. Пока мы никого не убили, нам опасны лишь Стражи Границы.

- Ортан, а что значит "онои"?

Он быстро взглянул и опять смотрит вперед.

- Это мое имя на внутреннем языке.

- Оно что-нибудь означает?

- Да. Беспокойный. Тот, кого что-то тревожит.

Она засмеялась. Тихий, воркующий смех - оттуда, из глубины.

- А для меня у вас тоже есть прозвище?

Теперь и он улыбнулся. Его мимолетная, пролетающая улыбка как солнечный блик на гранитной скале.

- Фоил зовет тебя "Фоэрн" - Черная женщина. У этэи "черный" похвала. Черная масть самая лучшая.

А Фоил нас слышит? подумала вдруг она, и странное ощущение: снаружи, но изнутри веселый ребяческий смех. И она улыбнулась тому, что уже не стыдится наготы своих мыслей. Мысли - самое сокровенное, что есть у тебя, твоя сила и твой позор, а я все равно не стыжусь.

- Это не так, - сказал Ортан. - Мы с Фоилом _т_э_м_и_, мы всегда открыты друг для друга. А твои мысли открыты, только когда ты хочешь сама.

- А разве я хочу? - спросила она себя. И честно призналась себе: да, хочу. В первый раз в жизни хочу, чтоб кто-нибудь знал мои мысли!

Мы уже почти в середине Границы - и все еще живы. Я не обманываюсь: это не наша ловкость и даже не наша удача. Граница нас пропускает. Я не знаю почему: сейчас у меня нет ответов. Это неправильно, так не должно быть. Может быть, Общее все равно меня защищает?

Мне хочется в это верить. Я слишком люблю свой мир. Я не могу быть ему врагом. Я никому не мог бы стать врагом. Я могу любить, но не могу ненавидеть. Нельзя ненавидеть то, чего не можешь понять, и нельзя ненавидеть то, что тебе понятно...

Смутная, затаенная жизнь Границы. Смутная, затаенная, - но жизнь. Множество существований, бездумных и торопливых. Неторопливая, безличная тусклая мысль. Слабый трепет тревоги - но оно ушло. Ушло, не заметив или не пожелав заметить. Непонятно, но хорошо - я бы не сладил с элтом.

Фоил! Кажется, он встревожен. Только тревога, а не страх - это еще далеко. Так далеко, что кажется Фоилу неопасным.

Фоилу, но не мне! Гата! тусклые блики, чешуйки неясных картинок. Множество глаз, которые что-то видят. Шаг за шагом сквозь выцветший горизонт, сквозь серый, струящийся в зное простор. Змея. Быстрый торн, шевелящийся куст обманки, одинокий кан обнюхивает нору, стадо! Тучи пыли, мощные глаза вожака.