Владимир Перемолотов - Тесные контакты четвертого рода

Эвин бесцеремонно толкнул верхнего и услышал стон….

Из башенного окна хорошо было видно, как конный отряд с оранжевыми значками на копьях скакал на строй Императорской панцирной пехоты. Кони неслись лавиной, и до Императора долетел многоголосый вой, которым Зундская кавалерия пугала врагов. До первого ряда неподвижно стоящих пехотинцев оставалось не более полусотни шагов как они, повинуясь неслышной команде рассыпались и серией точных перемещений образовали прямоугольник, ощетинившийся во все стороны копьями. Стена копий, возникших на пули кавалерийского отряда блеснула колючим железным блеском и заставила лаву разделиться, обтекая пехотинцев слева и справа. Грохот копыт, ослабленный расстоянием, долетел до Императора и он с удовольствием ударил кулаком по стене.

— Молодцы!

— Это еще не всё, государь! — самодовольно отозвался Эсхан-хэ. — Смотри, смотри. Такого еще никто не может!

Конная лава еще продолжала обтекать пехотинцев, не решаясь приблизиться, как внутри прямоугольника родилось беспорядочное вроде бы движение, словно ветер налетел на колосящееся поле. По людским головам, остриям копий словно пробежала волна и из нее брызгами выскочило десятка два лучников..

— Игонганские лучники, — объявил Эсхан-хэ. — Три стрелы в воздухе. А четвертая — в сердце врага! Если тут был настоящий бой, то, считай, половины всадников уже не было бы.

Он стоял самодовольный, словно сам учил лучников стрелять, натаскивал их в иных полезных воинских приемах, и именно его попечением только и происходило это чудо. На глазах Императора лучники разом пустили стрелы, к каждой из которых была привязана красная лента и те на уровне голов всадников плотным роем ушли к окоему.

— Второй залп — и другой половины нет!

Придворные вокруг зашумели, закивали головами. Что такое три стрелы в воздухе тут понимал каждый.

— В настоящем бою они себя покажут!

Адента не ответил. Не успел. Шум прорезал чей-то крик и топот ног.

— Государь! Государь!

Довольно улыбаясь Император отвернулся от окна, где лучники продолжали пускать стрелы по разбегающимся кавалеристам. Через зал, мимо скамеек и напольных факелов к нему бежал человек в форме Императорской птичьей почты. Адента прищурился.

— Птичья почта, государь! — прокричал гонец, не дойдя до телохранителей, загородивших Императора. — Красное письмо!

— Пропустите его.

Не дойдя десяти шагов до Императора, он, как и полагалось по этикету, упал на одно колено и протянул Императору руку с посланием. Правило припадать на колено в десяти шагах от Императора ввел отец Аденты, после того, как наёмный убийца, переодевшись гонцом птичьей почты, так же вот подобрался, чтоб окончательно решить вопрос о прохождении границы по Замским болотам. Хорошо телохранители не спали, вовремя сообразили, что к чему….

Эсхан-хэ, отвернувшись от окна, за которым имперская панцирная пехота, легкие лучники и кавалерия совершали установленные уставом эволюции, смотрел, как Император идет к гонцу. Жаль, что Адента не видит как носятся по полю отмуштрованные войска, ну да ничего. Главное он успел показать. Он был доволен, но все же в его ощущении довольства жизнью изрядное место занимала уверенность, что все то, что только что его отряды показали Императору на смотре ополчения, куда лучше они показали бы на поле битвы. Тут, конечно все красиво и ленточки красные и все такое, но только настоящий бой покажет кто прав, а кто нет, когда грудь в грудь, удар на удар!

Император разорвал скреплявший пергамент красный шнурок и застыл, углубившись в чтение.

«Вот бы война», — подумал Эсхан-хэ, видя как темнеет лицом Адента. Лицо Императора и впрямь покраснело, брови сошлись над переносицей. Несколько мгновений государь думал о чем-то скверном — все вокруг увидели, как сжались кулаки и смялся пергамент и покрасневшее лицо стало страшным.

«Заговор! — подумал Эсхан-хэ. — Нашелся же кто-то нам на радость!»

Но он ошибся. В тишине, воцарившейся в зале раздался грохот… Закончив построение, ополченцы разом ударили в щиты. Император вздрогнул, возвращаясь в этот мир, произнес:

— У нас объявился противник. Будет тебе настоящий бой!

Этот поворот он помнил. Сразу за ним, за строем деревьев, открывался вид на Саар, который, как он считал, мог тронуть за душу и убийцу и разбойника. Город с того места выглядел аккуратным, чистеньким, словно нарисованный рукой безгрешного Брата по Вере — чистые, вымытые свежим воздухом крыши под желтой соломой, серые каменные и коричневые бревенчатые стены, солнечный свет должен был сделать этот вид еще более очаровательным, не смотря на серое небо. Эвин ускорил шаг и выбрался на вершину.

Та-а-а-ак.

То, что он увидел, не разжалобило бы ни разбойника, ни убийцу, да и, пожалуй, никого другого, включая сюда и самого безгрешного Брата… Вместо аккуратного городка внизу лежала куча развалин, еще дымящая и чадящая старыми углями.

— Нда-а-а-а-а, — произнес Эвин. — Это кто ж тут так расстарался?

Отвечать на этот вопрос было некому.

Трое раненых, что он подобрал у реки, все еще были без сознания. Двоим из них неизвестный пращник угодил в руки, а одному — в голову. Он как мог, перевязал их, положил на рану нужные травы и теперь на той же телеге, в которой очнулся, вез их в город. Один из уцелевших, судя по всему, был предводителем разгромленного отряда. Именно ему камень угодил в голову, но добротно сделанный шлем спас жизнь человеку превратив смерть в её подобие — потерю сознания. Зато у него были все шансы остаться в живых. У двоих его товарищей дела шли хуже — раны покраснели и теперь лекарям, что наверняка жили в городе, хватит работы с ними.

Хотя, если судить по тому, что случилось с городом, работы у лекарей и так хватало.

За спиной послушался стон, кряхтение. Кто-то из его спутников начал оживать.

— Ты кто? — Спросил раненый. — Демон? Я тебя не знаю…

Вопрос был задан таким тоном, словно раненый и впрямь имел право спрашивать его. Эвин оторвался от вида развалин и повернулся. Человек сверкал глазами из-под помятого шлема, а тот сидел на нем так плотно, что Эвин не решился снять его с раненого. Так и ехал неизвестный герой в своем железе.

— Я Эвин Лоэр, пальский дворянин, — отозвался Эвин. Доспехи у говорившего были под стать шлему — самые лучшие, так что может быть он и впрямь имел право так спрашивать.

— Ты демон?