Марина Дяченко - Фэнтези или научная фантастика? (сборник)

– …Что, Станко?

Илияш смотрел внимательно, Станко даже померещилось в его глазах беспокойство.

– Ничего, – ответил он, переводя дыхание.

– Нет, скажи, что ты сейчас вспоминал?

– Вспоминал, – буркнул Станко раздраженно, – как петух курицу топтал…

Стало тихо. Илияш, похоже, раздумывал, не обидеться ли, но вздохнул и решил не обижаться.

– Вообще-то, – сообщил он задумчиво, – на самом-то деле ты не байстрюк, а бастард.

Станко напрягся, ожидая подвоха:

– Чего-чего?!

– Бастард, – все так же задумчиво пояснил Илияш, – бастард, что означает – незаконнорожденный сын знатной особы.

Станко сидел нахохлившись, пытаясь сообразить, польстил ему браконьер или обидно обозвал.

Илияш прервал его мысли:

– Так, значит, они лупили тебя, а ты… отбивался?

– Не сразу, – отозвался Станко нехотя. – Потом… да, отбивался.

…Один только взрослый человек заступился за него – бродячий торговец, ненароком забредший в село. Увидев, как толпа мальчишек гонит затравленного малыша, он так закричал и замахал своей палкой, что обидчики струхнули и отстали, запустив, правда, и в торговца парой гнилых яблок.

Тот подошел к плачущему Станко:

– За что они тебя, малыш?

– У меня нет отца, – ответил Станко, всхлипывая. И тут же предложил, загоревшись надеждой: – Дядя, может быть, вы будете моим отцом? А?

Торговец снял руку с его плеча и ушел, часто оборачиваясь.

В тот день Станко не пошел в школу. Он пошел на край села, где в на отшибе жил старый отставной солдат.

В деревне ходила о нем дурная слава, и самый сильный мужчина не решался повздорить в трактире с этим сухим жилистым стариком. Всю свою жизнь он воевал наемником в чужих далеких странах – воевал за золото, проливая кровь за чьи-то троны и чьи-то земли, а теперь вот коротал старость – зажиточно и одиноко. К нему-то, преодолевая страх, и направился маленький Станко.

Старик был дома – мастерил что-то во дворе. Злющий пес на цепи свирепо оскалил зубы.

– Чего тебе, мальчик? – неприветливо спросил солдат.

Станко остановился в воротах:

– Господин, научите меня драться так, чтобы все меня боялись, как вас! За это я буду делать любую работу.

Солдат смотрел на него долго и удивленно. Потом встал и подошел; Станко очень хотелось убежать, но он не двинулся с места.

– Ты, – медленно начал старик, оглядывая мальчика с ног до головы, – ты сын той женщины… Ты байстрюк?

Станко вздрогнул от этого слова – и кивнул.

– Хорошо, – как-то отрешенно продолжал солдат. – Я посмотрю, чего ты стоишь.

…Над головами путников пронеслась пара летучих мышей. Потом еще одна – вдогонку.

– Такой маленький сарай, – усмехнулся Станко, – и на длинных веревках качаются мешки с камнями… Десяток мешков. И надо пробраться… Пройти между ними, а они так больно бьют… А надо увернуться, ускользнуть, выгадать минуту… Сначала я был весь в синяках. Ну весь синий, как дохлая лягушка… Этот солдат, Чаба его звали, все ждал, когда я запрошу пощады.

– Чаба? – переспросил Илияш.

– Да… Он меня и учил. Палку вертел, заставлял уворачиваться… У меня долго не выходило, он разозлился и гвоздей набил на концах… Я так этих гвоздей испугался, что завертелся, как ящерица… – Станко бледно усмехнулся.

– Гвоздей?

– А как же иначе? Он сразу сказал: будет больно. Не помучишься – не научишься. Я ему еще воду носил, дрова колол, полы драил… Он меня порол. Мать меня пороть не смела – а он бил, потому что, понимаешь… Он меня всему научил. Всему. Эти парни в конце концов разбегались, как только я в конце улицы появлялся. Все, а те, кто был старше и здоровее – попросту быстрее удирали. Вот так.

Станко замолчал. Илияш смотрел на него, теребя бороду.

– Но они все равно меня ненавидели, – вздохнул наконец Станко. – Боялись… и не любили.

– И Чаба тоже? – бросил Илияш.

– Чаба? Нет… Он… Другое. Он меня опекал. Можно сказать, воспитывал.

– Он… заменил тебе отца? – наивно спросил браконьер.

Станко выпучил на него глаза:

– Отца?! Да ты что! Мой отец… – он осекся, пробормотал чуть слышно: – …князь Лиго, и я его убью.

Стайка нетопырей пролетела в обратном направлении.

– Н-да, – Илияш погладил свою пострадавшую руку, – парень ты решительный, за что берешься – до конца доводишь… А вот интересно мне, ты в детстве еще чему-нибудь учился, кроме драки?

В словах браконьера Станко опять померещился скрытый подвох. Он подозрительно покосился на Илияша:

– Ну, Чаба меня ремеслу учил… Немножко. А что?

Илияш вздохнул:

– Ничего. Читать-то ты умеешь?

Станко вспомнил ненавистную школу, презрительного учителя с длинной линейкой и скалящих зубы однокашников.

– Выучили… – процедил в ответ.

– Хорошо… А книжку видел когда-нибудь?

Станко разозлился. Браконьер предусмотрительно отодвинулся, придерживая раненую руку:

– Ну, ладно… Пошутил я, забудем.

Помолчали. Костер погас.

– Меч-то у тебя откуда? – спросил Илияш в темноте.

Станко любовно коснулся ножен:

– Солдат подарил… Когда мне пятнадцать исполнилось. Это его меч, хоро-оший, заморской закалки… Только он не разрешал мне его носить, ты, говорит, простолюдин, оружие тебе не положено, за это, говорит, и в тюрьму можно… А я не простолюдин, мой отец – князь… Не байстрюк я, а…

– Бастард, – вполголоса закончил Илияш.

Станко удивился бы, увидев выражение его лица. Но, по счастью, было темно.

Утром они снова двинулись в путь; Илияш морщился, задевая больную руку. В другое время Станко терзался бы угрызениями совести – но сейчас ему было не до того. Воспоминания детства здорово его растревожили, и теперь он шагал вперед мерно, твердо, ни на секунду не забывая о предстоящей миссии.

Днем они снова видели всадников, на этот раз издали, Станко почти не испугался, да и браконьер не поддался панике – только проворчал, проводив стражников взглядом, что, мол, надо быть осторожнее, а то беспечность может и на дыбу привести.

После опасной встречи дорога стала труднее. На вопрос Станко, далеко ли до замка, проводник отвечал туманно: по прямой, мол, быстрее, но, скорее всего, придется петлять.

И скоро Станко понял, что такое «петлять»: тропинка исчезла, дорогу то и дело загораживал кустарник, ветки которого переплетались, будто поклявшись до скончания века не пропустить ни одного живого существа; из земли выпирали древние, замшелые камни, в очертаниях которых Станко мерещились злобные, искаженные лица.

Илияш, к чести его, всегда находил удобную тропу. Иногда он оставлял Станко позади, велев ему «с места не сходить», и ускальзывал вперед – разведывать путь.