Роберт Силверберг - Замок лорда Валентина. Хроники Маджипура

Скандары жонглировали в другой части двора, репетируя то, что они покажут на параде, — чудеса с серпами, ножами и горящими факелами. Валентин мельком взглянул на них и восхитился работой этих четвероруких существ, но в основном он был сосредоточен на собственной тренировке.

Так прошел Морской День. На четвертый день его стали учить жонглировать дубинками вместо мячей. Это было сложно, потому что, хотя принципы были в основном те же, дубинки были больше и менее удобны, и Валентину приходилось бросать их выше, чтобы иметь время сделать захват.

Он начал с одной дубинки, перебрасывая ее из руки в руку. Карабелла указывала, как держать дубинку, как бросать и ловить, и он делал, как она говорила, и скоро все усвоил.

— Теперь, — сказала она, — возьми в левую руку два мяча, в правую — дубинку.

Сначала его смущала разница в массе и скорости, но недолго, и после этого были две дубинки в правой руке и один мяч в левой, а к вечеру четвертого дня он уже работал с тремя дубинками и, хотя запястья болели, а глаза стягивало от напряжения, он работал не желая и не имея возможности остановиться.

Вечером он спросил:

— Когда я научусь перебрасываться дубинками с другими жонглерами?

Карабелла улыбнулась.

— Позднее, после парада, когда мы пойдем на восток через деревни.

— Я мог бы сделать это и сейчас.

— Сейчас не время. Ты показал чудеса, но есть границы того, что ты можешь усвоить за три дня. Если бы мы стали жонглировать на параде с новичком, нам пришлось бы опуститься до твоего уровня, а Короналю это не понравится.

Он признал справедливость ее слов, однако мечтал о том времени, когда примет участие во взаимной игре жонглеров, будет перебрасываться с ними дубинками, ножами или факелами как член единого многочисленного общества.

Ночью четвертого дня субтропического лета Пидруда, где короткие ливни были правилом, и утром пятого дня двор был мокрым, как губка, и трудным для ног. Но небо было чистое, солнце яркое и жаркое.

Шанамир, болтавшийся в городе во время тренировок Валентина, рассказывал, что подготовка к великому параду идет полным ходом.

— Повсюду ленты и флаги, — говорил он. Он стоял на безопасном расстоянии, когда Валентин с утра начал разминку с тремя дубинками.

— Знамена с горящей звездой выставили вдоль дороги от Ворот Фалкинкина до Ворот Дракона. А от Дракона вдоль всего порта, как я слышал, на много миль украшения, даже золотые ткани и зеленая роспись на дороге. Говорят, все это стоит не одну тысячу реалов.

— А кто платит? — спросил Валентин.

— Как кто? Народ Пидруда, — сказал мальчик.

Он был удивлен.

— Кто же еще? Ни-Мойя? Велатис?

— Я бы сказал — пусть Корональ и платит за свой фестиваль.

— Чьими же деньгами он будет платить? Налогом со всего мира? Зачем бы городам Алханрола платить за фестиваль в Зимроле? Кроме того, это честь — принимать Короналя! Пидруд охотно платит. Послушай, как ты умудряешься бросать дубинку и хватать ее в то же самое время и той же рукой?

— Бросок делаю раньше, дружище, но только чуть-чуть. Смотри внимательно.

— Я смотрю и все-таки не могу представить себе этого.

— Когда у нас будет время, когда кончится парад, я покажу тебе, как это делается.

— Куда мы пойдем отсюда?

— Не знаю. Карабелла говорила, что на восток. Мы пойдем в любое место, где будут ярмарки, карнавалы или фестивали. И где наймут жонглеров.

— Я тоже стану жонглером, Валентин?

— Если захочешь. Я думал, что ты хочешь идти в море.

— Я действительно хочу путешествовать, — сказал Шанамир, — но не обязательно по морю. Я не хочу возвращаться в Фалкинкин. Восемнадцать часов в день в стойлах, в заботе о животных — нет, это не для меня, хватит! Ты знаешь, в ту ночь, когда я покинул дом, я видел во сне, что научился летать. Это был сон от Леди, Валентин, я сразу понял, а полет означает, что я пойду туда, куда надеялся. Когда ты сказал Залзану Каволу, чтобы он взял и меня, если хочет иметь в труппе тебя, я затрясся. Я думал… я чувствовал все…

Он овладел собой.

— Валентин, я хочу быть таким же хорошим жонглером, как ты.

— Я не такой хороший. Я только начинающий.

Однако самоуверенность Валентина возросла, и он стал бросать дубинки по более низким дугам, в какой-то мере рисуясь.

— Не могу поверить, что ты научился этому за два дня.

— Слит и Карабелла хорошие инструкторы.

— Я никогда не видел, чтобы кто-то чему-то научился так быстро, — сказал Шанамир. — У тебя, наверное, мозг особенный. Бьюсь об заклад, что ты был какой-то важной особой, пока не стал бродяжничать. Ты выглядишь таким добродушным, таким простым, однако…

— Скрытые глубины, — дружелюбно сказал Валентин.

Он попытался бросить дубинку из-за спины, и она треснула его по левому локтю. Все три дубинки упали на мокрую землю, а он морщился и потирал ушибленное место.

— Мастер-жонглер, — сказал он. — Видал? Обычно требуется несколько недель, чтобы научиться так бить свои локти!

— Ты это сделал, чтобы сменить тему разговора, — серьезно сказал Шанамир.

Глава 8

Было утро Звездного Дня, дня парада, дня Короналя, первый день великого фестиваля Пидруда, а Валентин спал, свернувшись, и видел спокойный сон: пышная зелень холмов, прозрачные озера с голубыми и желтыми водяными цветами. Его разбудили пальцы, воткнувшиеся ему в ребро. Он сел, моргая и что-то бормоча. Было темно. До рассвета было еще далеко. Над ним нагнулась Карабелла. Он ощущал ее кошачью грацию, запах крема от ее кожи, слышал ее легкий смех.

— Почему так рано? — спросил он.

— Чтобы занять хорошее место, когда Корональ пойдет мимо. Поторопись. Все уже готовы.

Он нехотя встал. Запястья ныли от жонглирования дубинками. Он раскинул руки и потряс расслабленными кистями. Карабелла усмехнулась, взяла его руки в свои и посмотрела на него.

— Ты будешь великолепно жонглировать сегодня, — тихо сказала она.

— Надеюсь.

— В этом нет никаких сомнений, Валентин. Что бы ты ни делал, все у тебя выходит отлично. Это соответствует твоей личности.

— А ты знаешь, что я за личность?

— Конечно, знаю. Наверное, даже лучше тебя самого. Валентин, можешь сказать, какая разница между сном и явью?

Он нахмурился.

— Не понял.

— Я иногда думаю, что для тебя то и другое одинаково, что ты живешь во сне, или спишь в жизни. Но вообще-то я так не думаю, и Слит тоже. Ты околдовал его, а Слита нелегко околдовать. Он везде бывал, многое видел, однако он постоянно говорит о тебе, пытается понять тебя, заглянуть в твой мозг.