Роберт Силверберг - Замок лорда Валентина. Хроники Маджипура

Он бросил ему только что сорванную ягоду токка.

Валентин поймал ее в промежутке между бросками мяча и держал, как бы думая, не следует ли жонглировать и ею, но Слит жестом пояснил, что ягоду нужно съесть — это его награда, премия.

Карабелла бросила ему второй мяч в левую руку, а третий — в правую, рядом с первым.

— У тебя большие руки, — сказала она, — тебе будет легко. Следи за мной и делай так же.

Она стала перебрасывать мяч из руки в руку, ловя его в корзинку, составленную из трех пальцев, а два других мяча держала в каждой ладони. Валентин стал подражать ей. Хватать мяч с полной ладонью было трудно, но не очень, и скоро он стал действовать безошибочно.

— Теперь, — сказал Слит, — пойдет начало искусства. Мы делаем обмен. Так.

Один мяч пролетел по дуге на уровне лица из правой руки Слита в левую. Пока мяч летел, Слит приготовил ему место в левой руке, бросив мяч, который был в ней, по более низкой дуге и под летящим мячом в правую руку. Маневр казался довольно простым — быстрый взаимный переброс, но когда Валентин попытался это сделать, мячи столкнулись и отлетели в сторону. Карабелла с улыбкой поймала и вернула их Валентину. Он попытался еще раз, но с тем же успехом, и Карабелла показала ему, как бросать первый мяч, чтобы он упал на левую ладонь, в то время как другой мяч пойдет внутри траектории первого, когда Валентин бросает его вправо. Валентин сделал несколько попыток, чтобы усвоить это. Он несколько раз промахнулся, хватая мяч, а глаза его метались во все стороны. Слит тем временем выполнял обмен за обменом, Карабелла натаскивала Валентина в двойном броске. Казалось, это длилось много часов, а может, так оно и было.

Когда Валентину удалось это сделать, он почувствовал усталость, но прошел через нее к состоянию полной гармонии и осознал, что мог бы бросать мячи таким образом целый месяц, не уставая и не роняя.

Вдруг он заметил, что Слит жонглирует всеми тремя мячами сразу.

— Делай то же и ты, — сказала Карабелла. — Это только кажется невозможным.

Легкость, с которой он сделал бросок, удивила не только его самого, но и Слита. Карабелла захлопала, а Слит одобрительно хмыкнул.

Валентин интуитивно бросил третий мяч, пока второй летел из левой руки в правую. Он схватил второй и снова бросил, и дальше так и пошло: бросок, захват, бросок — захват. Мяч все время был в воздухе, другой падал в его руку, а третий ждал, когда его бросят.

Валентин сделал это три, четыре, пять раз, прежде чем осознал трудность того, что сделал, и сразу же нарушил синхронность: мячи столкнулись и покатились по двору.

— У тебя талант, — пробормотал Слит, — явный талант.

Валентин был смущен столкновением мячей, но это не имело значения по сравнению с тем фактом, что он сумел с первой попытки жонглировать тремя мячами. Он подобрал их и начал снова, а Слит стоял против него и продолжал серию бросков, которую так и не прерывал.

Подражая стойке и синхронности Слита, Валентин начал бросать, уронил два мяча, поднял, бормоча извинения, начал снова и на этот раз уже не останавливался.

Пять, шесть, семь чередований, десять, а затем он потерял счет, потому что это уже был постоянный процесс. Его сознание как бы раздвоилось: одна часть следила за точностью и правильностью бросков и захватов, а другая управляла взлетом и падением мячей и быстро рассчитывала скорость, угол и темп броска. Сканирующая часть его мозга тут же передавала информацию другой части, управлявшей бросками и захватами. Время, казалось, длилось и распадалось на бесконечно мелкие отрезки, однако, как ни парадоксально, он не чувствовал их последовательности. Три мяча как бы фиксировались на своих местах: один все время в воздухе, два других — в руках, хотя в каждый момент эти положения занимали разные мячи, но это уже было несущественно.

Валентин не двигался, не бросал, не ловил, он только наблюдал за потоком, а поток этот застыл вне времени и пространства. Теперь Валентин понял секрет искусства. Он вступил в бесконечность своим расщепленным сознанием, он объединил их.

Он шел к внутренней природе движения и понял, что движение — иллюзия, а последовательность — ошибка восприятия. Руки его действовали в настоящем, глаза изучали будущее, и не было больше ничего, кроме этого настоящего мига.

Когда дух Валентина взошел к высотам экзальтации, он почувствовал еле заметной вспышкой сознания, что он не стоит на месте, а каким-то образом двигается вперед, магически притягиваемый вращающимися по орбите мячами, которые чуть отдалились от него. Они отступали через двор с каждой серией бросков, и он теперь снова ощущал, что это серийность, а не бесконечный, безостановочный континуум, и ему приходилось двигаться все быстрее, чтобы держать шаг с ними, и в конце концов он буквально бежал, пошатываясь вокруг двора. Слит и Карабелла отскочили. Наконец мячи совершенно отошли от него, хотя он сделал последний отчаянный рывок к ним, и запрыгали по двору в разных направлениях.

Валентин, задохнувшись, упал на колени. Он услышал смех своих инструкторов и тоже засмеялся.

— Что случилось? — спросил он наконец. — Я начал так хорошо, но затем…

— Мелкие ошибки накапливаются, — сказала Карабелла. — Ты увлекся и бросил мяч чуть-чуть правее, потянулся вперед, чтобы поймать его, и в результате следующий бросок был еще более неправильным, и так шло до тех пор, пока мячи не отошли от тебя. Ты стал охотиться за ними, но в конце концов преследование стало невозможным. Такое случается вначале со всеми. Не думай об этом.

— Подними мячи, — сказал Слит. — Через четыре дня ты будешь жонглировать перед Короналем.

Глава 7

Он тренировался часами, работая всего с тремя мячами, но делал это до тех пор, пока раз десять не проник в бесконечность, переходя от скуки к экстазу и обратно, так что сама скука стала экстазом. Одежда промокла от пота и прилипла к телу. Даже когда пошел обычный для Пидруда короткий легкий дождь, Валентин продолжал перекидывать мячи. Дождь кончился и уступил место сумеркам. Вечернее солнце закрылось легким туманом, а Валентин продолжал тренироваться.

Безумная интенсивность переполняла его.

Он смутно видел фигуры, шедшие по двору — Слита, Карабеллы, скандаров, Шанамира, незнакомцев, приходивших и уходивших, но не обращал на них внимания.

Он был пустым сосудом, который наполнялся этим искусством, этой тайной, и не смел остановиться, боясь, что потеряет это и снова будет выжатым и пустым.

Затем кто-то подошел к нему, и он вдруг оказался с пустыми руками. Это Слит перехватил мячи один за другим, когда они были в воздухе.