Джеффри Форд - Физиогномика

Зато мне легко удалось прочитать приговор судьбы, записанный в моих собственных чертах, выплывавших из зеркала Ардена. Руки мои дрожали в ознобе красоты, поражающем иногда людей, давно пристрастившихся к ней, и мания преследования обострилась до изысканности. На миг мне привиделась за окном морда демона, уставившегося на меня сквозь снегопад. Чтобы прийти в себя, я взял к себе в постель пакет с инструментами. Держа в одной руке дерринджер, другой я открыл пакет и один за другим извлек инструменты. Разложил их на постели сверкающим рядом и встал, уставившись вниз. Вид каждого из них напоминал мне проклятую рожу Странника. Я потянулся за циркулем и тут услышал шаги на лестнице. Пока я разворачивался к двери, старательно наводил дерринджер, в голове у меня возник вопрос: «С какой кстати они называют это человекообразное Странником?»« Насколько я понял, труп уже много веков не трогался с места. Но он уже шел ко мне по лестнице, шелестя как солома на ветру, устало переступая по теням, скрипя суставами и осыпая лестницу пылью веков. Я не мог разглядеть, опирается ли он на перила.

— Мантакис! — попытался завопить я, но только невнятный стон сорвался с моих губ. Звук шагов оборвался на площадке, и я взвел курок. До сих пор мне никогда не приходилось стрелять, я гадал, заряжен ли пистолет. Раздались три размеренных удара в дверь, и в последовавшей за ними тишине я различил чье-то натужное дыхание.

— Войдите, — сказал я.

Дверь отворилась, и хорошо, что я не поддался побуждению спустить курок, потому что на пороге стоял тот же свиномордый погонщик четверки коней. Несчастный пялился на меня остекленевшим взглядом лунатика.

— Создатель велел мне доставить вас, — проговорил он без малейшего признака своего недоношенного юмора.

— Драктон Белоу здесь? — я не сумел скрыть изумления.

— Вы должны следовать за мной, — сказал он.

— Хорошо, — выдавил я, накидывая плащ и собирая инструменты. Сложив их в чемоданчик, я защелкнул замок и, когда погонщик повернулся спиной, опустил дерринджер в карман плаща. Дрожа как осенний лист, с сознанием, утопающим в море красоты, я поплелся к дверям. Что бы ни ожидало меня, добра оно не сулило.

Погонщик переступал со ступени на ступень с той же натужной торжественностью, что и на пути вверх. Оказавшись на площадке перед спальней Мантакисов, я услышал трескучую болтовню хозяйки, и самый звук ее голоса вытянул из меня остаток сил. Я привалился к стене и закрыл глаза.

— Ваша честь, — окликнул погонщик.

Я тут же очнулся, и мы кое-как выбрались из отеля. Ярко светила луна, и я с удивлением понял, что на улице потеплело. Снег, по-видимому, весь растаял.

— Как же так? — спросил я.

— Создатель ждет, — сказал он, открывая передо мной дверцу кареты.

Я кивнул и сел.

Глядя в окно на главную улицу городка, я гадал, куда он меня везет. В голове жужжали тысячи вопросов, но скоро я понял, что все происходящее навеяно на меня чарами красоты. Ничего этого нет, сказал я себе. Когда карета, проехав мимо церкви, направилась через поле к опушке чащи, я откинулся на подушках и закрыл глаза в надежде, что, проснувшись, увижу себя в спальне «Отеля де Скри» или, еще лучше, в Отличном Городе.

Должно быть, мне удалось задремать, потому что разбудил меня рывок внезапно остановившейся кареты.

Устойчивая галлюцинация, заметил я. Глядеть в окно то все равно что заглядывать в чернильницу. Ни малейшего проблеска. Дверь кареты вдруг распахнулась, и передо мной оказался погонщик с факелом в руках. Пламя срывалось и сыпало искрами на теплом ветру, в его отблесках уродливое лицо казалось не столько тупым, сколько зловещим.

— Где мы, во имя задницы Харро, добрый человек? — спросил я, выбираясь в ночь. Левая рука скользнула в карман плаща, и пальцы мои сомкнулись на рукояти дерринджера. Правая повторила ее движение, нащупав во втором кармане скальпель.

— У входа в шахту горы Гронус, — объявил он. — Следуйте за мной, ваша честь.

Мы прошли по грязной тропинке к бревенчатой клети, подпирающей отверстие тоннеля.

— Вы уверены, что Создатель здесь? — спросил я. Он молча нырнул в темноту и неспешно двинулся вперед. Я с трудом поспевал за ним, так и этак переворачивая в уме единственный вопрос, который наверняка задаст мне Создатель. «Как бы плохо ни обернулось дело, — твердил я себе, — ради собственного блага, не поминай Арлу».

Мы долго шли сквозь чернильную тьму. Правда, у него был факел, но что было тут освещать? За каждой волной сожженной им ночи накатывал целый океан мрака. Эта вездесущая темень рвалась из меня диким воплем. Не представляю, как мне удавалось держаться, но я держался. Казалось, мы приближаемся к самому сердцу пустоты, когда внезапно, за крутым поворотом, отрылась ярко освещенная дневным светом пещерка.

Источник света оставался невидимым для меня. В кресле с высокой спинкой, перед клумбой невысоких сталагмитов, непринужденно закинув ногу на ногу, с длинной тонкой сигаретой в пальцах сидел Драктон Белоу. У его ног, спиной ко мне, притулилось нечто вроде пса, покрытого мохнатой серебристой шерстью.

— Рад тебя видеть, Клэй, — сказал он, выпустив губами тонкую струйку дыма. На нем были бордовые шелковые брюки и лимонно-зеленый жилет. Бледная кожа безволосой груди, казалось, отражает заливший пещеру яркий свет.

— Создатель, — поклонился я.

.— Как продвигается расследование? — поинтересовался он, разглядывая тыльную сторону правой ладони.

— Превосходно, — ответил я.

— В самом деле?.. — протянул он.

— А вы настоящий? — спросил я. — Я недавно принимал красоту, так что испытываю некоторые сомнения по поводу натуральности нашей встречи.

— Что ты называешь «настоящим»? — переспросил он со смехом.

— Вы здесь?

— Я не только «здесь», но и, как видишь, прихватил с собой твою старую подружку. — Он подтолкнул носком сандалии лежавшее у ног существо. — Встать, — приказал он. Животное заворчало, его задние лапы судорожно дернулись, и оно начало подниматься. Я с изумлением увидел, что оно не замерло на четвереньках, как можно было ожидать, но продолжало выпрямляться, пока не приняло позу, свойственную человеку.

— Постойте, — проговорил я, узнавая знакомые черты. Существо обернулось, и передо мной оказалась волчья морда Греты Сикес, латобрианского оборотня.

— Не может быть, — проговорил я, рассматривая ее. Она выросла с нашей последней встречи, а макушку ее головы опоясывал ряд блестящих заклепок. Резцы и клыки стали менее острыми, но под длинной шерстью теперь обрисовывались груди молодой женщины. В ее глазах бились страдание и тоска.

— Твоя малютка-оборотень. Я с ней немного поработал, повозился с мозгом и добавил пару новых болевых центров. Она больше не превращается в девочку, зато из нее вышел отличный агент.