Александр Карпенко - Грань креста

- Холосо! - согласно кивнула наша больная и, Повернувшись ко мне задом, начала решительно стаскивать трусики.

Я быстренько нацедил в шприц почтенную дозу седатива и всадил ей.

- И вовсе не больно! - громко возгласила женщина, совлекая с куклы кружевные панталоны.

Укололи и куклу. Тронулись с места.

Минут пятнадцать пациентка с интересом смотрела в окошко, потом мало-помалу начала клевать носом. Я уложил ее на носилки и прикрыл припасенным для приличных больных одеялком. Для неприличных у меня под лавкой лежало забытое кем-то старое пальто без левого рукава. Вовсе уж грязных, вшивых и блохастых я с удобствами никогда не клал - на полу покатаются. Не графья. Мне ихних насекомых не надо. Сам, бывает, на тех носилках отдыхаю. Спит? Спит крепко, родимая. Перебрался в кабину, не останавливая машину, через окошко в перегородке. Телом я не грузен, сделать мне такой фокус не трудно. У моей сменщицы дома таким образом больная сбежала, вдвое старше меня, между прочим!

Умостился на сиденье, встряхнул флягу - булькает! Похлебал пивка, расслабился.

- Госпожа доктор! Что там бабка рассказала-то?

- Саш, это страшно. У этой женщины в военной зоне были на службе отец, муж и брат. Несколько месяцев о них не приходило известий, и она, беспокоясь, отправилась их разыскивать, когда тот сектор оказался рядом. Сама беременна была. Дед взялся ее сопровождать - с одинокой бабой в зоне всякое случиться может. Нашли родных. Место считалось достаточно спокойным, основная линия фронта вообще была в другом секторе, так что она решила побыть с ними недельку Осталась. И за эту неделю лишилась всех. Сперва убили мужа - страшно убили, пытали, изуродовали всего. Не успела оплакать - подорвался на мине отец. Знаешь, такие маленькие мины, небольшой мощности, - отрывают руки, ноги, калечат. Вот и ему ногу оторвало до колена. Он долго полз - не дополз, умер от кровопотери. И тут же новый удар. Брат попытался угнать у нелюдей вертолет. Ему удалось поднять машину в воздух и почти довести до места. Но кто-то, из своих же, не предупрежденный о проводимой операции, засадил в него ракету Упал и сгорел, бедняга, в нескольких верстах от лагеря.

С лихвой хватило бы происшедшего, чтобы помешаться от горя, но немилостивая судьба взялась ее еще добивать. Дед пошел к сгоревшему вертолету хоронить останки-и сгинул без вести. Это уж потом стало известно, что он в плен попал, а думали - погиб. Впрочем, неизвестно, что лучше. Ты видел, что с ним сделали. У самой от переживаний случился выкидыш. Вот и результат... Измученная душа убежала в детство прятаться от страхов взрослого мира.

- Ну, у нас подобные реактивные вещи, в принципе, лечатся.

- Здесь тоже лечатся. Но вот как не призадуматься - стоит ли человеку в таком положении возвращать его боль?

- Положено...

-Положено, положено... Сам-то как ее бреду подыгрывал? Ну, для нас это, допустим, вполне профессиональный подход - не насильно же ее госпитализировать. А вот в больничке за такие штучки выговор приказом выносят. Нельзя душевнобольного на его бредовых переживаниях фиксировать. Нельзя. Как бы ни было жалко. Каждый должен жить в своем личном маленьком аду. А мы приставлены стеречь, чтоб люди из своего ада не сбегали...

Грунтозацепы шин с хрустом мяли белый песок пляжа. Все примолкли, вглядываясь каждый в мрак собственной преисподней. Несчастная женщина сладко посапывала на носилках, уютно свернувшись в клубочек. Мышка не замечала дыма сигареты, тянувшегося мимо ее носа в щелку приоткрытого окна. "Каждому - свое". Надпись на воротах Бухенвальда.

- Люси, а как ты с порога сообразила, что они из зоны боевых действий?

- Опыт. Я их столько уже перевидела... Да и у дедка поведение специфическое. Эти военнопленные все вот так руками сучат. Ты небось об органическом поражении подумал? Нет, здесь что-то другое. Ходят слухи, что их нелюди зомбируют, чтобы они на каких-то тайных заводах работали, без сна и еды. Так ли это, не скажу. Только подобное состояние ничем не вылечишь, проверено. Максимум, что можно сделать, - кормить полунасильно да спать заставлять, чтоб не так быстро сгорали. Больница их уже давно не принимает, а психинтерната у нас нет...

- А если ухаживать некому?

- Значит, недолго мучиться будут.

- Пристрелить гуманней...

- А ты возьмешься? Пристрели, у тебя есть из чего. Пристрелишь?

Я почел за благо промолчать.

- А коли не можешь, не кидайся словами зря. За них отвечать нужно. Ладно, проехали. Давай о приятном. Ну-ка, посмотри, что там нам бандюки надавали?

Я выгреб из кармана увесистые золотые кругляши.

- О-о-о! - хором выразила удовольствие моя бригада. - Всегда бы так!

- Это много?

- Это очень прилично. Один двойной империал равен примерно... Как тебе объяснить... Ну, на привычные тебе деньги примерно долларов триста. У нас по два на рыло. Шесть сотен - твоя зарплата этак мало что не за квартал.

- Так много дали?

- Нет, так мало родная "Скорая" платит. А где медик на свою зарплату прожить может? Из всех, кого я на нашей станции знаю, от силы десяток человек, попав сюда., в деньгах потеряли. Правда, кое-кто у себя дома деньгами вовсе не пользовался, но это разговор особый.

Я проглотил просившийся на язык вопрос: есть ли в мире, откуда прибыла мышедоктор, деньги. Полез в другой карман вынуть снятые от греха подальше перед вызовом часы и наткнулся на непонятный предмет. Извлек. Да это же бляха, подаренная нам главарем разбойников! Ну-ка, посмотрим.

Тяжеленькая желтая штуковина в форме щита. Явно золотая. Сзади винт с закруткой - прикреплять к одежде. Какая-то награда? На лицевой стороне изображение раскрытой ладони. На ладони - шестиконечный крест, изрядно смахивающий на кладбищенский, только коротенькая нижняя перекладина не наклонная, а прямая. Ниже стилизованное изображение скальпеля, на лезвии выгравировано "СВ 4" и в самом низу - "ПС СМП 13".

Люси и Нилыч охнули восхищенно-испуганно:

- Ох и наглы же разбойнички! Надо же, не побоялись!

- Что такое?

- Шура, это уникальная вещь. Ты держишь в руках бригадный жетон Потерянной подстанции. Да не просто бригадный -личный жетон старшего врача смены. Как он к бандитам попал - ума не приложу. С Потерянной подстанцией вступать в конфликт все боятся, даже разбойники и нелюди. Так что грабеж исключен.

- Не понимаю. Я за неполные сутки уже третий раз слышу о Потерянной подстанции. Что же это все-таки такое?

Люси и Нилыч стали переглядываться и озираться, будто подозревали о наличии вражьих шпионов в нашей машине. Наконец мышка решилась:

- Ладно, слушай. Но учти, даже разговоры на такую тему опасны. Видишь ли, система медицинского обслуживания этого мира не всегда выглядела так, как сейчас.