Фредерик Пол - Джем

 Так что человеческому взгляду Шарн-игон представился неуклюжим крабом, ковыляющим в скопище себе подобных в полутьме багрового света и в какофонии разнообразных непривычных звуков, доносящихся со всех направлений.

 Но для Шарн-игона все представлялось совсем по-другому. Он бесцельно шел по хорошо знакомой улице. Улица тоже имела название. И оно переводилось достаточно близко к оригиналу, как большой Белый Путь.

 На перекрестке с Бридерс Вэлоу Шарн-игон вступил в беседу со знакомым.

 — Ты не знаешь ничего о местонахождении Чи-прюитта?

 — Нет. Справка: статистически возможно, что он находится на берегу озера в деревне.

 — Почему?

 — Некоторые заболели там. Много любопытных, рассказывают об Аномальных Привидениях.

 Шари-игон поблагодарил за сведения и повернул к озеру. Он вспомнил, что возле резиденции Чи-прюитта некоторое время назад видели привидение. И оно было аномальным. Обычно существует два типа привидений. Верхние Привидения были привычны и легко "видимы" — они производили очень много шума. Однако они не отражали звуковых сигналов кринпитов. Если их удавалось схватить, то они были хорошей едой. Нижние Привидения были почти "невидимы". Они редко издавали звуки и отражали к очень мало звуковых сигналов кринпитов. Их обнаруживали в основном тогда, когда их подземные ходы наносили повреждения строениям кринпитов. Они тоже были хорошей едой и кринпиты с удовольствием охотились на них, особенно, если удавалось обнаружить гнезда с детенышами.

 Но что такое "Аномальные Привидения", которые не были ни Верхними, ни Нижними?

 Шарн-игон спустился по Бридерс Вэлоу к Рыбному Рынку и пошел вдоль берега озера. На фоне мягкого перекатывания волн в заливе Шарн-игон чувствовал нечто, почти невидимое. Хотя кринпиты редко используют металлы, Шарн-игон сразу почувствовал его яркость. Однако этот яркий металл плавал над чем-то мягким и нематериальным, почти не дающим эха на его сигналы. Однако яркая часть этого объекта не только почти ослепительно отражала сигналы Шарн-игона, но и генерировала собственный звук, слабый высокого тона, слегка напоминающий шуршание песка при ветре. Шарн-игон не смог идентифицировать эти звуки.

И не удивительно: он никогда не видел ни ТВ-камеру, ни радиопередатчик.

Он остановил одного из кринпитов, который раздраженно отходил от группы соплеменников, спросив, что случилось.

 — Некоторые кринпиты попытались съесть привидение. Им стало плохо.

 — Это привидение нанесло им вред? 

 — Нет. Им стало плохо после еды. Одно привидение еще здесь. Есть не советую.

Шарн-игон более внимательно прислушался к странным звукам.

 — Ты тоже ел привидение?

 — Совсем немного, Шарн-игон. Мне тоже плохо.

 Шарн-игон потер нижнюю челюсть и пошел дальше, беспокоясь о Чи-прюитте. Он не слышал его в толпе, но шум вокруг был слишком силен. По меньшей мере две сотни кринпитов собрались тут. Они ползали по песку, карабкаясь и соскальзывая с панцирей соседей. Все они копошились возле кровавой массы, которая некогда была привидением. Шарн-игон остановился и нерешительно прозондировал звуком окружающее пространство.

 И вдруг откуда-то позади себя он услышал свое имя, плохо произнесенное, но достаточно различимое: Шарн-игон. Он повернулся и тут же обнаружил источник звука. Привидение. Это оно произнесло его имя. Шарн-игон осторожно приблизился к нему. Ему не нравился его запах, его приглушенный смягченный звук. Но им двигало любопытство. Во-первых, его имя: Шарн-игон. И тут же еще что-то. Другое имя? Это конечно не имя кринпита, но что? Привидение все время повторяло этот звук.

 На другом берегу залива Культурной революции, в пятидесяти километрах отсюда, Фенг Хуа-цзе прополоскал корзины в пурпурной воде и понес их к куполообразным строениям, которые являлись основной базой Блока Народов. Отсюда с берега было невозможно увидеть приземлившийся корабль. Прозрачные купола скрывали его. Через прозрачную стену ближайшего купола — стена могла быть сделана не прозрачной, но группа решила, что экономия энергии более важна для них, чем интимность обстановки в помещениях, — Фенг мог видеть двух женщин, которые работали в помещении для больных. Они занимались этим потому, что в противном случае сами бы лежали в постелях. Хотя они едва передвигались, все же они могли позаботиться о больных и о себе.

 Фенг поставил корзины в помещение, сожалея об оставленном драгоценном иле. Однако это было его собственное решение: не использовать ил для удобрения их маленького сада. По крайней мере до тех пор, пока они не узнают, что убило одного члена экспедиции и от чего заболело еще четверо — почти половина действующих членов экспедиции была выведена из строя. Фенг не хотел рисковать. Жаль, что их биолог тоже заболел — сейчас его знания были бы очень полезны. Но Фенг сам в молодости изучал биологию, и сейчас он проводил эксперименты с животными, посылал отчеты в Пекин, четыре раза в день осматривал больных.

 Он задержался в радиорубке. Видеоэкран, отслеживающий путь небольшого отряда, который должен был пересечь залив, показывал все ту же монотонную картину. Очевидно, камера был оставлена на корабле, который сейчас, видимо, дрейфовал в медленном течении. Поэтому на экране лишь изредка появлялась полоска берега на расстоянии примерно в четверть километра. Изредка можно было рассмотреть на берегу двигающихся aитропоидов и их приземистые здания. Но Фенг не видел ни Ахмед Дуллу, ни костариканца, который ушел с ним.

Возле купола со связной аппаратурой два вестиндийца лениво нагружали почву в плетеные корзины. Фенг резко прикрикнул на них, и те сразу зашевелились веселее. Они тоже были больны, но еще было не ясно, той ли болезнью, что и остальные. Фенг с завистью подумал, что вестиндийцы чувствуют себя здесь, как дома. Жара и влажность здесь были такими же, как в их родных джунглях. Но хуже всего здесь дело обстояло со светом. Постоянный багровый полумрак — никогда по-настоящему светло и никогда —полная темнота. Фенга постоянно здесь мучили головные боли — с самого первого дня их прибытия сюда. Он объяснял это напряжением зрения. Но по крайней мере он не ел ничего, что выросло на этой планете. В этом ему повезло, а может он просто был мудрее тех четверых, что заболели и одного, который умер, не говоря уж о бесчисленных крысах и морских свинках, с которыми проводились эксперименты. Фенг выругался. Почему он позволил этому длинноволосому дикарю с гор Дулле уговорить его разделить отряд? Правда, это произошло до того, как заболели пятеро. Но все равно это было ошибкой. Фенг подумал, что когда он вернется, у него будет достаточно времени для самокритики.