Кейт Лаумер - Миры империума
Еще один молодчик пересек комнату с крупнокалиберной винтовкой наперевес. Двигался он медленно, неуклюже, и я заметил, что из его левой руки течет кровь. Я выстрелил ему прямо в лицо.
С момента взрыва прошло минуты две, не больше, но из пролома никто больше не появлялся.
Недалеко от меня упал на пол парень, жилистый, с длинными, ниспадавшими на спину соломенными волосами, собираясь сменить магазин в своем автоматическом браунинге. В два прыжка я очутился возле него и обеими руками с силой вонзил шпагу ему в живот. Это было не очень изящно, но я ведь новичок.
Затем я увидел, как Беринг обхватил руками высокого парня, который ругался на чем свет стоит, пытаясь поднять свой исковерканный ручной пулемет. Вдруг в ушах у меня раздался грохот, и я почувствовал, как что-то обожгло затылок. Хорошо, что я вовремя отскочил, иначе негодяй прострелил бы мне шею. Я бросился к нему и воткнул шпагу прямо в ребра. Шпага сломалась, но враг весь как-то обмяк, и Беринг почувствовал облегчение.
Я не бог весть какой спортсмен, но винтовка против хлыста кого угодно сделает ловким.
Герман отступил, презрительно сплюнул и бросился на ближайшего бандита. Шпага была сломана, и я наклонился, чтобы поднять автомат. Один из бандитов как раз защелкивал обойму в свой пистолет, когда я выпустил очередь ему прямо в живот.
Оглянувшись, я обнаружил, что уже несколько подданных Империума стреляют из захваченного оружия, а уцелевшие бандиты прижаты к стене. Пули пронзали каждого, кто пытался встать на ноги, но бандиты и не помышляли о бегстве.
Я бросился вперед, чувствуя, что здесь что-то неладно. Выстрелом из винтовки я сразил наповал бандита с окровавленным лицом, который стрелял одновременно из двух автоматических мелкокалиберных винтовок. Последним выстрелом я уложил здоровенного карабинера. Больше патронов не было. Я поднял с пола другую винтовку, но к этому времени в живых остался лишь один бандит, пытавшийся освободить заклиненный затвор своего оружия.
— Возьмите его живым! — закричал кто-то. Стрельба прекратилась, и дюжина человек схватила отчаянно сопротивлявшегося головореза.
Толпа хлынула в зал, женщины склонились над ранеными, мужчины перевели дух и стали переговариваться между собой. Я подбежал к бившимся на ветру портьерам.
— Сюда, — закричал я, — снаружи… — На разговоры не было времени, и я даже не успел взглянуть, кто бросился за мной. Перемахнув через груду камней, выскочил на взорванную террасу, перескочил через перила и грохнулся на землю, однако, не почувствовав боли, тут же вскочил. Освещенный прожекторами, поперек цветника стоял огромный фургон серого цвета. Трое оборванцев тащили что-то громоздкое к небольшой треноге, стоявшей на газоне. Представив себе, что останется от этого дворца и его гостей, если бросить атомную бомбу, я с криком бросился вперед, стреляя из винтовки и нисколько не заботясь о том, достигнут ли мои пули цели.
Трое зашатались и упали на землю. Но тут со стороны фургона послышалась длинная пулеметная очередь, и я вынужден был залечь. Этим воспользовались те, кто тащил атомную бомбу. Вместе со своей "игрушкой" они начали отползать в сторону открытой двери фургона. Но тут один из них издал короткий вскрик и замер без движения, и я понял, что кто-то сзади меня тоже стреляет. Еще один из бандитов пронзительно вскрикнул, приподнялся и снова рухнул на траву. Третий вскочил в открытую дверь, и через мгновение фургон исчез, обдав меня пылью.
Громоздкий предмет зловеще лежал на траве. Я был уверен, что в нем нет взрывателя, и обратился ко всем:
— Не трогайте эту штуку, господа. Уверен, это что-то вроде атомной бомбы.
— Хорошая работа, старина, — услышал я знакомый голос. Это был Винтер, его светло-желтый сюртук был в крови. — Жаль, мы не догадались, что эти парни устроили всю эту пальбу, чтобы отвлечь нас. У вас все в порядке, полковник?
— Кажется, — сказал я, едва дыша. — Давайте вернемся. Необходимо оказать помощь раненым.
Мы шли по битому стеклу, обломкам штукатурки и сломанным рамам, по упавшим портьерам. И вошли наконец в ярко освещенный и наполненный пылью танцевальный зал.
Мертвые и раненые лежали полукругом возле сломанной стены. В одной из женщин я узнал ту самую прелестную брюнетку, с которой танцевал. Все вокруг было забрызгано кровью. Я стал разыскивать свою рыжеволосую красавицу. Она стояла на коленях возле раненого, поддерживая его голову.
Раздался крик. Винтер и я всполошились. Один из раненых бандитов шевельнулся, что-то бросил и навсегда затих под выстрелами. Что-то шлепнулось рядом со мной, я, словно завороженный, смотрел, как граната, кружась и тарахтя об пол, остановилась метрах в трех от меня, сделав еще пол-оборота. Я так и застыл на месте. "Это конец, — подумал я. — Так и не узнал ее имени."
Позади я услышал глубокий вздох. Мимо меня пронесся Винтер и упал, прикрыв своим телом гранату. Раздался взрыв, и Винтер подскочил на полметра вверх.
Я был потрясен, голова закружилась. Я пошатнулся. Бедный, несчастный Винтер! У меня подкосились ноги, и пол опрокинулся на меня.
Надо мной склонилась она, лицо ее было бледным, но спокойным.
Я коснулся ее плеча:
— Как вас зовут?
— Барбро Люнден. Я думала, вы знаете. Казалось, она глубоко изумлена. Я привстал.
— Лучше окажите помощь тому, кто в ней больше нуждается, — сказал я. — Я просто хлипкий и слабый.
— Нет, — возразила она, — у вас сильное кровотечение. Появился Рихтгофен, он был опечален. Рихтгофен помог мне встать на ноги. Шея и голова у меня гудели от боли.
— Слава богу, что вы не пострадали, — произнес он.
— Скажите спасибо Винтеру, — ответил я. — Не думаю, что есть шанс…
— Да. Убит наповал, — наклонил голову Рихтгофен. — Он был верен до конца своему долгу.
— Несчастный. На его месте должен был быть я.
— Нам посчастливилось, что вы уцелели, — сказал Рихтгофен. — И все же в этой свалке вы потеряли много крови. Поэтому вам сейчас необходим…
— Я хочу остаться здесь. Возможно, я смогу чем-нибудь помочь.
Откуда ни возьмись появился Беринг и, положив руку мне на плечо, увел с собой.
— Спокойно, друг, — сказал он, — не нужно эмоций. Винтер умер при исполнении служебных обязанностей. Не забудьте, он был офицером!
Герман знал, что беспокоит меня. Я мог бы накрыть своим телом эту гранату так же, как Винтер, но подобная мысль даже не пришла мне в голову. Не будь я в тот момент парализован страхом, первое, что я сделал бы, — это бежал.
Я не сопротивлялся. Я чувствовал себя опустошенным от преждевременного похмелья. Манфред сел к нам в машину, и мы молча поехали домой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});