Фредерик Пол - Восход Черной Звезды. Эра осторожности

4

Цзунг Делила вовсе не имела в виду свою квартиру, когда сказала «обедаем у меня». «Моя городская квартира? О, нет! Она немногим лучше твоей жалкой перевалочной ночлежки!» Она имела в виду апартаменты, которые держала за городом, у воды, вниз по устью Миссисипи. Даже в скоростном спортивном автомобильчике Делилы дорога заняла больше часа, и сумерки успели перейти в ночь.

Кастор, сидевший рядом с Делилой в двухместной кабинке автомашины, испытывал противоречивые чувства. Он то весь светился от удовольствия, то сжимал зубы от зависти. Как ловко поворачивают руль затянутые в перчатки руки Делилы и как грациозно и небрежно управляется она с фарами, нажимает на клаксон, включает и выключает радио; с каким проворством маленькая юркая машина ныряет в просветы в бесконечном потоке грузовиков и такси! Зависть была не менее острой, чем удовольствие от поездки. Кастору еще ни разу в жизни не приходилось управлять чем-нибудь поинтересней, чем фермерский грузовичок. Эх, если бы у него была такая же машина, собственная! А под слоем зависти и удовольствия притаилось другое чувство, смутное, какая-то смесь опасений и ожидания: какие планы строит Делила на сегодняшнюю ночь? Неужели она имеет какие-то виды на него, на Кастора?

Покинув оживленные городские магистрали, вырвавшись на свободу шоссе, Делила немного расслабилась, порылась в кармане и протянула Кастору маленькую лакированную курительную трубку.

— В сумке у меня кисет. Набей трубку, — приказала она, не отрывая взгляда от дороги, словно была уверена, что Кастор беспрекословно подчинится. Он набил трубку и хотел передать ей, но Делила его упрекнула:

— Ах, Книжник, ты растяпа! Какой толк от трубки без огня? Зажигалка на приборной доске, видишь?

Кастор наконец сообразил, как пользоваться зажигалкой, и раскурил трубку, втянул щедрую порцию дыма. И напрасно. Он закашлялся, согнулся вдвое и едва не уронил трубку. Когда он пришел в себя, то обнаружил, что Делила смеется. Кастор передал ей трубку. Чем же он ее набил? Не табаком, разумеется; но если это марихуана, то на несколько порядков «круче», чем их деревенская, доморощенная.

Тем не менее, даже от одной затяжки Кастору стало хорошо. Расслабившись, он задал вопрос, который уже некоторое время крутился у него в голове:

— Что же будет со стариком?

— С убийцей? Народный суд вынесет приговор, старик, не сомневаюсь, получит несколько лет перевоспитательных работ, — уверенно сказала Цзунг Делила, но потом добавила: — Хотя на месте судьи я бы приговор отсрочила.

— Из-за его возраста?

— Нет. Потому что старик ничего плохого не совершил, намерения у него были достойные. Я им почти что восхищаюсь, Книжник. Людям его деревни грозила опасность, и он пытался их спасти. Он не хотел убивать Фенга. Поэтому испугался, ударился в панику, допустил оплошность. Жаль, что ты на голову наткнулся — старику все сошло бы с рук.

Она глубоко затянулась дымом, молча передала трубочку Кастору. Потом неожиданно взорвалась:

— У, янки! Все вы нас ненавидите, только виду не подаете!

— Ненавидеть завоевателей — нормальная вещь, — храбро сказал Кастор, втягивая дым.

— Какие же мы завоеватели? Мы пришли, чтобы помочь. Вы и русские едва не прикончили друг друга, а заодно — и почти всех людей в мире! Мы привезли врачей и учителей! Мы помогли вам возродить выжженную войной страну, отстроить заново города, создать фермы. — Кастор молчал, и она, на секунду оторвав взгляд от дороги, взглянула на него. — Разве ты этого не знал? Ты не знал, что если бы не мы, все вы, янки, пошли бы прахом? Мы поступили правильно, справедливость на нашей стороне.

Трубочка догорела. Кастор повертел ее в пальцах, размышляя. В том, что говорила эта женщина, было много правды, но вот только…

— Да, на вашей. Если забыть, что вы по-прежнему здесь. Вы не вернулись домой, — сказал Кастор.

…Вслед за солнцем луна опускалась за горизонт. Автомобиль Делилы въехал на площадку, выходившую на берег Мексиканского залива. Кастор выбрался из машины и стоял, оглядываясь по сторонам, пока инспектор народной полиции что-то искала в багажнике. Маленький поселок состоял всего из четырех-пяти домов. Домики выстроились на утесе, что было необычно. В районе устья утесы не встречались. Берега здесь состояли исключительно из речного ила, принесенного из Миссисипи, а ил холмами не скапливается. Кастор не сразу сообразил, что дом инспектора Цзунг выстроен на руинах, скорее всего, какого-нибудь погибшего городка. В воздухе отчетливо пахло бензином, и Кастор понял, что, несмотря на шутливые обещания инспекторши, подводных прогулок не будет. На старых нефтяных платформах в сотне километров вниз по Заливу изношенное оборудование опять дало течь. Купаться в нефти — дело малоприятное.

Несмотря на бензиновый аромат, местечко оказалось в самом деле живописным. Небо усеяли звезды, свет лунного серпа совершенно не мешал.

— Вот Юпитер, — вдруг сказал Кастор. — А во-он там — Вега и Альтаир… слушайте, здесь отличное место для телескопа!

Цзунг Делила как-то странно на него взглянула и в ответ сказала лишь:

— Эй, хватай наш ужин и тащи в дом, вверх по тропинке. Я захвачу сумку.

Если гостиница для командировочных показалась Кастору превосходной, то загородный домик Делилы привел его в состояние благоговейного восторга. Он даже оробел от неожиданности. Отдельная кухня! Камин! Спальня, где не было ни рабочего, ни обеденного стола — только та мебель, которой место в спальне, и кровать, конечно. Да какая! На такой кровати можно спать вшестером!

Еще в домике был, разумеется, бар, и первым делом инспектор Цзунг приготовила Кастору коктейль. Кастора она оставила сидеть в мягчайшем обволакивающем кресле и смотреть на панораму ночного Залива, а сама, вместе со своим бокалом, удалилась в кухню, где поместила ужин в автоматический разогреватель, а потом скрылась в спальне, откуда выпорхнула босиком и в черной шелковой пижаме. Интересно, уже не в первый раз подумал Кастор, сколько же ей лет? Во время допроса на рисовом поле, затянутая в мундир, она казалась ему довольно старой, может быть, даже сорокалетней женщиной — и даже старше. Во время завтрака сегодня утром, в перерыве между заседаниями, она казалась ему привлекательной женщиной не старше тридцати. Сейчас же, свернувшись клубочком на ковре у камина (бестолковая растрата топлива — ведь воздух теплый! С другой стороны, огонь создает настроение и успокаивает.), она казалась ровесницей Кастора. Она даже смотрелась моложе его бывшей жены, Марии, которая была всегда склонна к тому, чтобы казаться более взрослой, чем на самом деле… Мария! Впервые за весь день Кастор вспомнил о ней!