Олег Дивов - Настоящие индейцы

– На бумаге, – подсказала я. – А то мало ли. Я отдам бумажное письмо, он с вами свяжется, тогда и скажете.

– Мысль, – согласился генерал. – Вы отсюда когда? Сегодня, завтра?

– Завтра.

– Вас же надо на ночлег устроить?

Я подумала.

– А можно в квартире Люкассена?

– Да не вопрос. Я скажу адъютанту. И чтоб пожрать чего принес. Вы ведь еще посидите со мной? Как же мне тухло, Делла…

Я посидела. Мы выпили еще полторы бутылки. Генерал ушел спать в подсобку, чтобы подчиненные не видели его пьяным. А я была трезвая – таблетки помогли.

Адъютант генерала Рублева отвез меня к офицерскому общежитию, довел до квартиры, открыл дверь.

– Генерал сказал, что вы будете ночевать здесь.

– Вам кажется странным мое решение?

– У меня хорошая память. Я видел ваши фотографии в прессе. Люкассен и вы.

– Вы кому-нибудь об этом говорили?

– Нет. Даже ему.

– И не говорите пока никому. Это тайна. Личная. Увы, Макса больше нет, и сам он свои тайны охранять не может.

– Да, конечно. Вот карточка от дверного замка, – адъютант положил ее под зеркало в прихожей, – и моя визитка. Если что понадобится – в любое время суток. Осматривайтесь. Я заеду за вами завтра в восемь утра.

Я осталась одна. Огляделась. В квартире было тихо и сухо. Есть два вида пустых квартир – сухие и сырые. Оба вида одинаково тоскливые, но пахнет лучше в первых. Мои шаги звучали оскорбительно громко, я разулась и стала ходить босиком. Аккуратист Макс не подвел: даже через четыре месяца его отсутствия пол был чистым. Небольшая кухонька. Макс прекрасно готовил, но для себя одного палец о палец не ударил бы. Минимальный набор кухонной техники, такой же скудный выбор посуды. Все чистое и разложено по местам. Только на подоконнике стоит блестящая пепельница и рядом – пачка сигарет. Открытая. Я заглянула – одиннадцать штук.

Гостиная. Такая же типовая, как и кухня. Похоже, Макс прожил тут несколько месяцев, собирался прожить еще самое малое несколько лет и ничего при этом не поменять. Он стер свою личность вместе с именем. И новую заводить не захотел. В санузел я даже заходить не стала. Спальня. Вот спальня меня удивила. Вместо стандартной двуспальной кровати, полагавшейся офицерам по умолчанию, здесь была узкая одноместная койка увеличенной длины – на обычной Макс из-за своего роста не помещался. Тщательно укрытая пледом постель; я отбросила край пледа и опустила голову к самой подушке. Макс не менял белье перед вылетом, и подушка еще хранила очень тонкий, едва уловимый запах – его запах. За все годы, сколько я его знала, Макс ни разу не изменял любимым маркам косметики – и все они были без запаха. Когда, уже после развода, мы проводили маленький отпуск на берегу озера, Макс каждое утро купался в озере, а потом будил меня. И я на всю жизнь запомнила его аромат, усиленный чистой озерной водой.

Стенной шкаф, где хранились личные вещи. Только то, без чего офицеру обойтись нельзя. Гражданского платья нет. Вся одежда снабжена именными метками. Стол у окна, рядом простой стул. Стол пустой, и посередине лежит стило. Обычное, для бумаги. А бумаги-то я и не видела.

Я вздохнула, повесила куртку в прихожей, убрала в шкаф ботинки. И приступила к обыску.

Обыскивать помещения учат всех – инквизиторов, криминалистов, федералов и разведчиков. Смею утверждать, что нас этому учат лучше всего. В сущности, поиск спрятанной информации занимает половину жизни хоббита. Другую – доставка найденной информации. Я осматривала крохотную квартирку дюйм за дюймом. Мебель, пол, стены, потолок. Встроенная бытовая техника. Уборная, душевая – хотя там бумаги точно быть не может, там слишком сыро для тайника. Одежда, двери. Окна.

Я нашла его. Никаких сомнений, что квартиру уже обыскивали до меня. Но устраивать тайники Макса учила я. И он знал, что его дневник смогу найти только я. В сущности, это был не дневник. Это было одно длинное письмо.

Мне.

Вызов от Дика поймал меня, когда лайнер встал на дозаправку у Хилиры. Последний этап, когда технически была возможность говорить нормально, без задержек при передаче данных.

– У меня для тебя кое-что есть, – сухо и деловито сказал Дик. – Не удивляйся. Ты сама знаешь: бывает, когда сосредоточишься на цели, мир внезапно поворачивается к тебе лицом и начинает подавать информацию…

– Знаю. Только мир тут ни при чем. Голая психология, нисколько причем не феноменальная.

– Пусть. Я несколько лет ищу одного человека. Того, от которого моя внучка родила ребенка.

– Я думала, она от бывшего мужа… нет разве?

– Нет, конечно. То есть она хотела, чтобы все так думали. Но родила она от парня по имени Гай Верона. Юрист, причем хороший. Кэрол бросила его, потом жалела, а было поздно – он затерялся. Ходили слухи, что на Диком Западе, и вроде бы даже умер. А сегодня мне сказали, что он жив. Он на Саттанге. Жил в дикой индейской деревне, давал советы местным вождям. Особым уважением не пользовался, поскольку считался рабом. Но как раба его берегли, имущество показалось ценным. Два месяца назад в деревне объявилась пара пришлых индейцев. Муж с женой. Сами они с Земли – ну, ты понимаешь, на Саттанге все, что наша территория, уже Земля. Той деревней правит вождь, который дружит с другим вождем, а тот – родственник пришлой индианки. Индианка искала младшую жену своему мужу. У них это нормально, бабе одной тяжело тянуть хозяйство. С индейской точки зрения жених хорош и престижен, к тому же он собирался в скором времени вернуться на Землю. И обмолвился, что на Земле уйдет из армии, потому что имеет отличные рекомендации, с которыми пара пустяков устроиться в дом знатного вельможи. У него есть гражданство, есть федеральная пенсия, так что его жены будут жить очень даже хорошо. Вождь отдал ему одну из своих дочерей. А в приданое к ней – раба-землянина. Вроде как ей на Земле такое имущество пригодится. Сыграли свадьбу, и пришлые вернулись к себе, уведя дочку вождя и ее раба. Чепуховое происшествие. Вот только случилось это неподалеку от лагеря «черных археологов».

Так-так, подумала я.

– Я, конечно, решил – совпадение. Вот только у этого индейца жена – которая старшая – приметная. По именам там судить бесполезно, у индейцев их пачка на все случаи жизни, а по внешности – очень даже. У его жены – белая шерсть. Совсем белая. Притом она не альбиноска. И вроде бы бабка у нее – оркушка. Точно такая же жена, я узнавал, была у индейца Кера, который бежал с корабля вместе с Бергом. Санта. И она точно бежала вместе с мужем. Других подробностей я не знаю и сомневаюсь, что их можно вытащить из индейцев, там ведь в деревне надо разговаривать, а без языка этого не сделаешь. Я без понятия, говоришь ли ты по-индейски, но могу дать координаты. Имей только в виду: когда индейцы находят одиноких наших в лесу, особенно женщин, то считают, будто боги послали им лишнего раба.