Костры миров - Геннадий Мартович Прашкевич
Звездный разведчик Роули погиб – это теперь известно. Но известно ведь и то, что он, Хенк, тоже умер. Он чувствовал: между этими событиями должна быть какая-то связь.
Объект 5С 16…
Почему Шу заблокировала записи?..
Он медленно плыл над поблескивающими зарослями, ярко искрящимися, стоило лишь ветру задеть их верхушки. Нетипичная зона… Тут тоже не слишком типичная зона… Объект 5С 16… Именно в Нетипичной зоне земляне впервые в своей истории встретили протозид. Скопление вещества чудовищной массы, медленно дрейфующего в Крайнем секторе, произвело впечатление даже на многоопытный экипаж «Гемина».
«Такое скопление не может быть единственным, – заявил астрофизик К. Смут. – Его единственность противоречила бы самой сути теории Большого взрыва, ибо главным свойством пространства по этой теории является его изотропность. Я уверен, что со временем мы наткнемся и на другие сгустки подобного протовещества».
К. Смут ошибся.
Первыми на его ошибку указали арианцы.
Экипаж «Гемина» открыл вовсе не остаточные массы некоего протовещества, нет, экипаж «Гемина» открыл первую колонию протозид.
Тогда же внимание земных астрономов привлек загадочный космический объект 5С 16 – раскаленные вихри плазмы, волчком крутящийся в море радиошумов. Черная дыра с массой в миллион солнечных? Нейтронная звезда, сбросившая очередную оболочку? Остаток сверхновой? Астрофизики, собравшиеся в конференц-зале обсерватории Уэддел на Уране, зашли в тупик. Согласно эффекту Доплера, длина волны излучения от любого движущегося источника всегда увеличивается, смещается в красную сторону спектра пропорционально скорости удаления этого источника от наблюдателя и, наоборот, – всегда уменьшается, смещается в синюю сторону при его движении к наблюдателю. Однако смещение линий в спектре объекта 5С 16 соответствовало, как это ни парадоксально, изменениям скорости движения сразу в двух противоположных направлениях.
Это сообщение просочилось за стены обсерватории, и сенсация мгновенно облетела весь мир. Походило на то, что земные астрофизики открыли в Крайнем секторе необыкновенный объект, который одновременно и приближался, и удалялся от наблюдателей. «К счастью для астрофизиков, – писал позже К. Смут, – они нашли в себе силу не выдавать гипотез».
К счастью – потому, что чуть позже цветочники, а за ними океан Бюрге связали странное поведение объекта 5С 16 с деятельностью протозид, в это же время появившихся в том же секторе. Был ли чудовищный взрыв 5С 16 пусть неудачным, но все же каким-то экспериментом, сознательно проведенным таинственной неконтактной цивилизацией? Или имела место какая-то случайность?
Оживленную дискуссию представителей Межзвездного сообщества подогрел темпераментный арианец Фландерс, первый, кто подсчитал примерную массу всех предполагаемых в космосе колоний протозид. Именно Фландерс впервые дал понять, пусть и с известной долей преувеличения, что, окажись протозиды в одной какой-то отдельной области космоса, коллапс объектов, избранных ими, не важно, отдельных звезд или целых галактик, вполне мог подвергнуть реальной опасности обширную часть Вселенной. Кстати, Роули, брат некоего Хенка, погиб в районе объекта 5С 16. Звездная кора подобных объектов, по предположениям того же К. Смута, это фантастически твердое кристаллическое вещество, покоящееся на вырожденной нейтронной жидкости. Любая подвижка, самое ничтожное оседание коры способны мгновенно высвобождать чудовищную энергию. Роули могло погубить жесткое излучение, его корабль мог быть разрушен приливными силами. Объяснять гибель Роули происками протозид было явно излишне, но существовала и такая точка зрения. «Звездный разведчик Роули, – заявил в одном из интервью известный космоаналитик З. Цух, – возможно, вошел в зону 5С 16 как раз в тот роковой для него момент, когда протозиды зажгли в космосе еще один прощальный костер своей вымирающей цивилизации».
Объект 5С 16. Хенк переключился на Симму. Даже невысказанный намек на боль, так жестоко сотрясшую его недавно, был ужасен. Но звездный разведчик Роули был его братом! Хенк, конечно, помнил пилота Роули! Он помнил своего брата. Он детально помнил свой сад. Он помнил чудесную белую розу, прячущуюся в тени бревенчатого забора! Другое дело, что он, Хенк, не помнил, когда именно на «Лайман альфе» появился Преобразователь. Он привычно считал, что Преобразователь был на «Лайман альфе» всегда. Оказывается, это не так. Тогда, может, это действительно протозиды усовершенствовали его корабль?
«Но тогда, – невесело усмехнулся Хенк, – они могли усовершенствовать и меня».
15
У космодрома металлические заросли почти исчезли.
На плоской поляне Хенк, присев, развел руками слабые стебли.
Крупинки кислой сухой почвы, поднятые им, резво разбежались по ладони, отчетливо указывая направление силовых линий. Хенку безумно захотелось увидеть настоящую землю – влажную, жирную, легко расползающуюся под пальцами, оставляющую пятна, темную от остатков прошлогодней листвы. Услышав шаги, он не стал поднимать голову. Он знал, кого увидит.
– Зачем вы ходите за мной, Петр?
Челышев молча присел рядом.
– У вас есть новости?
– Да, Хенк. И не очень добрые.
– А именно?
– Я получил расчеты Местинга.
– Кто он, этот Местинг?
– Арианец. Истинное его имя труднопроизносимо, да это и ни к чему, мы его упростили.
– Расчетчик?
– Великий расчетчик, Хенк.
– Что же вам сообщил великий расчетчик?
– Он подтвердил наши самые худшие опасения. Массы протозид, которые дрейфуют сейчас в Крайнем секторе, вполне достаточно, чтобы вызвать катастрофический взрыв квазара Шансон. Если это случится, цветочники, арианцы, океан Бюрге – они все действительно обречены, Хенк.
Челышев помолчал.
Потом спросил:
– Тебе их не жаль, Хенк?
– А меня, Петр, вам жаль?
– Не знаю, Хенк. Я Охотник. Мне легче потерять вас, чем несколько цветущих миров.
– Но что бы вы ни утверждали, Петр, я – землянин. Я помню себя.
– Это ложная память, Хенк. Она внушена тебе.
– Кем?
– Я не знаю.
Хенк поднял голову.
В диком пепельном небе Симмы широко расходились косматые полосы полярного сияния. Квазар Шансон возмущал ионосферу планеты, и цветные полотнища медленно раскачивались, как занавес, прикрывающий какую-то гигантскую сцену.
Челышев ни в чем не убедил Хенка. Ну да, тахионный флот арианцев и цветочников попытается рассеять протозид. Но это ничего не даст, они не справятся с такой задачей, слишком уж несопоставимы массы.
– Мне не нравятся твои слова, Хенк.
– А мне не нравится то, что начнется у квазара Шансон, когда туда подтянутся корабли арианцев и цветочников.
– Почему же тебе не попробовать? Этот протозид, которого ты распылил… Он все еще там…
Хенк думал.
Он перебирал варианты.
Наконец спросил:
– Когда я могу стартовать?
– Через два часа. Курс рассчитан.
Они помолчали, и Челышев вдруг сказал:
– Возможно, я и правда убедил тебя, Хенк, но меня не оставляет ужасное чувство, что мы вновь совершаем ошибку.
16
Хенк пошел в бар.
Арианцы, как всегда, оказались бдительны.
Узнав Хенка, они сразу всей семьей дружно покинули бар. При всем унынии, что ясно читалось на их слишком правильных псевдолицах, им нельзя было
