Проект особого значения - Владимир Николаевич Васильев
– А почему ты покупаешь антикварные запчасти, твой Джо такой старый? Купила бы новый.
Он надеялся услышать что-то вроде: «Да ну, откуда деньги? Этот мне от бабушки достался. Донашиваю». Но Ксения, вдруг встав посреди улицы, резко повернулась к нему, глаза ее изумрудными буравчиками ввинтились ему в лицо.
– Скажи, Гена, у тебя друг есть? Ребенок, брат, жена? Любимый человек?
Он совсем не ожидал этого: при чем тут жена. Инга… Вот про Ингу он не рассказывал. Это его многолетняя боль. Лишь сейчас позволившая себе уйти.
– Друг есть. И любимая…
– Джо для меня, как все вместе. Преданность и любовь.
И он не спросил, чья любовь: корабля к ней, или ее к кораблю, как к живому, как к человеку.
– Джо имеет право на те детали, к которым привык.
«Корабль имеет право… Ты очень странная, моя Ксения. Но я люблю тебя такой».
Агинор
Месяц в ожидании заказа для Джо они провели на острове. Гена бы с удовольствием поболтался по Дриме еще, но он видел, что Ксения здесь, среди людей была слишком напряжена. «Привыкла там у себя, к одиночеству, и толпа давит на нее. Бывает такое», – рассудил он и заказал этот островок, крохотный, не больше носового платка. Жилая капсула на двоих да длинный пирс. Нырять в глубины океана он не хотел, купался по утрам, стараясь не уплывать далеко. Да и почти ледяная вода не располагала к долгим заплывам. А вот Ксении на температуру было плевать, она уплывала далеко, а биогеновой защитой пренебрегала, говорила: «Ну его, нравится кожей чувствовать воду».
Зато ночи были жаркими. Не в погодном смысле. Жаркими были объятья под прозрачной крышей капсулы, и только утыканный чужими звездами космос, привалясь плечом, заглядывал внутрь. Тело Ксении, светло-коричневое днем, в темноте, превращалось в эбеновую статуэтку, но гибкую – живую и горячую. Ее руки, ее губы ласкали, не задумываясь о приличиях, и Петров плыл в этих черных волнах, тонул, выныривал для короткого томительного вдоха, и вновь опускался в океанские глубины наслаждения. Он весь до краев был наполнен звенящим счастьем, и каждая клеточка, каждый ген в каждой клеточке пели: «Я люблю!»
Задумываясь, куда бы еще махнуть, Гена открывал Атлас фронтира, рассматривал миры, выбирал. 3-D картинки вставали перед глазами, и повинуясь движению ладони, исчезали. Наконец, Гена выбрал. Это была экзопланета Агинор, и в Атласе про нее не было практически никакой информации, даже картинка не всплыла. Все, что выдал виртуальный гид, укладывалось в три предложения, сказанные задушевным женским голосом: «Кремль – единственное поселение. Уровень цивилизации –5. Посещения не рекомендованы». Координаты, правда, прилагались.
Вот он, таинственный, неизведанный мир. Особенно зацепил Петрова цивилизационный индекс: «Минус пять! Они что, в эпохе Двигателя Внутреннего Сгорания застряли? Реконструкция прошлого в масштабах планеты. Обалдеть».
Ксению уговорил быстро. Она, вообще, легко соглашалась с ним, и Петров был уверен: это то самое родство душ, что возникает между любящими людьми.
* * *
Телепорт забросил их под купол орбитального причала. Хотелось глянуть на корабль Ксении, но никак: рукав ведет прямо к входному шлюзу, так что знакомство с Джо состоится прямо у того в брюхе.
Они уже успели расположиться в рубке, когда раздался приятный баритон:
– А, это ты, Шесть-Восемнадцать, извини, не заметил. А кто это с тобой? Питомца завела?
Ксения улыбнулась в потолок:
– Привет, Джо. Это мой друг, Гена. Он полетит с нами.
– Друг – приятель, или друг – э-э-э?.. – бестелесный голос имитировал смущение.
Ксения рассмеялась в кулачок:
– Прекрати, Джо. Вторая каюта не нужна.
– Ну вот, теперь старый тупица Джо уяснил, – игриво проворковал голос корабля, и уже более деловым тоном добавил, – с ремонтом я закончил. Протестирую системы, и можно лететь. Спасибо за элероны, они очень миленькие, порадовала старика, Шесть-Восемнадцать.
– Почему он зовет тебя Шесть-Восемнадцать? – спросил Петров.
Пальцы Ксении бегали по панели управления, не поднимая головы, она ответила:
– Ну, он все-таки машина, цифры ему нравятся больше.
Джо завибрировал – пошел на взлет. Ощутимо вдавило в кресло. Потом невесомость. Не будь привязан ремнями к креслу, Гена взлетел бы. Современные межзвездные круизники давно лишились подобных забавных моментов.
Корабль скользил по орбите Дионы, выбирая место для гиперпрыжка.
Джо оказался антикварным грузовиком-дальнобойщиком. Гена удивленно хмыкнул, когда на глаза попалась надпись на стабилизаторе внутренней гравитации: «Сделано людьми на Земле». Уже веками космическая техника собирается на орбитальных заводах, и это вовсе не земные орбиты. Коконов для гиперсна предусмотрено не было, поэтому две недели полета они провели в блаженном безделье: смотрели старые фильмы, лопали не слишком разнообразую пищу из десублиматора, разговаривали. И Джо частенько вклинивался в их беседы, отключить его было невозможно, а на призывы: «Хорош подслушивать, жестянка!» он не реагировал.
Он был любопытен, или умело делал вид. Расспрашивал. И Гена часами рассказывал, как они гоняются за чертовым геном летальности, то с метилированием, то с ацетилированием, про генные каскады, паттерны, маркеры и экспрессию. Джо сопоставлял, анализировал, и уже через неделю Гена поймал себя на мысли, что их беседа вышла на вполне профессиональный уровень. «Я обсуждаю рабочие проект с доисторическим грузовиком! Расскажу Сашке, он со стула свалится», – усмехался про себя, но к словам Джо прислушивался и его формулы сохранял на флеш-кристалл. Но с одним тезисом спорил до хрипоты и раздражения, до выкриков: «Что ты можешь понимать, жестянка?! Я полжизни лет на это угробил, а ты за неделю проникся?»
– Вам не хватает фактора случайности, – говорил Джо. – Вы отметаете все, что кажется нелепым, не влезающим в жесткие рамки. Сначала ставите эти рамки, а потом пихаете туда – что влезло, то влезло, а что нет – обрезать.
Ну какие случайности? Бегать за каждым случайным фактором? Да они погрязнут в разборе информационного шлака.
Время летело быстро: разговоры, кино и книги, негромкая музыка и Ксения: матовая темная кожа, тусклая медь волос, апельсин, корица, пьянящая винная нота – терпкая страсть.
Они опустились на Агинор вечером, уже стемнело. Здесь не было орбитального причала, корабли