Роберт Хайнлайн - Весь Хайнлайн. Ракетный корабль «Галилей» (сборник)

Когда новый дом затвердевал, в нем прорезали двери и устанавливали шлюзовой тамбур. Ради комфорта колонисты поддерживали в домах давление, составлявшее две трети земного (атмосферное давление Марса не достигает и половины[65]). Новоприбывший с Земли, непривычный к условиям планеты человек сразу умер бы без респиратора. Из колонистов только тибетцы и боливийские индейцы отваживались выходить без респираторов за дверь, но даже они надевали облегающие эластичные скафандры во избежание подкожных кровоизлияний.

Окон в домах не было, как в современных нью-йоркских зданиях. Окружающая колонию пустыня однообразна, хоть и красива. Южная колония находилась в зоне обитания марсиан, немного к северу от древнего города Харакса (давать его марсианское название нет необходимости, ни один землянин его все равно не выговорит). Колония располагалась между двумя рукавами Стримонского канала[66].

Фрэнсис дошел с Джимом и доктором до коридора, соединяющего туннели под мэрией, потом свернул в свой туннель. Через несколько минут доктор, Джим и Виллис поднялись в дом Марло. Доктор поклонился вышедшей навстречу матери Джима.

— Мадам, я опять злоупотребляю вашей добротой.

— Чепуха, доктор. Вы у нас всегда желанный гость.

— Несмотря на то что вы такая первоклассная повариха, сюда меня привлекает не столько ваша стряпня, сколько вы сами, дорогая.

Мать Джима вспыхнула и переменила разговор.

— Джим, повесь пистолет. Не бросай его на диване, где Оливер может достать.

Маленький братишка Джима, услышав, что речь идет о нем, тут же потянулся за пистолетом. Джим и его сестра Филлис оба заметили это и в один голос завопили: «Олли!», а Виллис сразу передразнил их, проделав трюк, возможный только для атональной диафрагмы[67],— воспроизвел два голоса разом.

Филлис была ближе, она схватила пистолет и шлепнула малыша по рукам. Оливер заплакал, а Виллис ему вторил.

— Дети! — сказала миссис Марло, и тут на пороге появился мистер Марло.

— Что тут за шум? — ласково спросил он.

Доктор Макрей взял Оливера, перевернул его вверх ногами и посадил себе на плечи. Оливер забыл, что надо плакать. Миссис Марло повернулась к мужу.

— Ничего страшного, дорогой. Я рада, что ты пришел. Дети, идите мыть руки.

Младшее поколение покинуло комнату.

— Так в чем дело? — повторил мистер Марло.

Через пару минут он зашел в комнату Джима.

— Джим?

— Да, папа.

— Как же ты бросаешь пистолет там, где ребенок может его достать?

— Он не заряжен, папа, — вспыхнул Джим.

— Если бы всех, кто был убит из незаряженного оружия, сложить в ряд, ряд получился бы о-го-го какой длинный. Ты ведь гордишься тем, что получил разрешение носить оружие, правда?

— Да.

— А я горжусь тобой. Значит, ты у нас ответственный, взрослый человек, на которого можно положиться. И я поручился за тебя перед Советом и стоял рядом, когда ты давал присягу, — тем самым я пообещал, что ты будешь соблюдать правила и следовать закону. От всего сердца и постоянно, а не от случая к случаю. Ты понял меня?

— Да, папа, думаю, да.

— Хорошо. Пойдем обедать.

Беседу за столом, как всегда, возглавлял доктор Макрей, время от времени ненавязчиво вставляя соленую шуточку или скандальное замечание. В ходе разговора он спросил у мистера Марло:

— Ты как-то говорил, что лет через двадцать мы сможем выкинуть респираторы. Есть что-нибудь новенькое насчет Проекта?

В колонии разрабатывались десятки проектов, направленных на то, чтобы сделать Марс более пригодным для человека, но Проект с большой буквы был только один: проект насыщения атмосферы кислородом. Пионеры из экспедиции Гарвард-Кар-неги объявили, что Марс пригоден для колонизации, если не считать одного существенного факта: его воздух настолько разрежен, что человек будет в нем задыхаться. Тем не менее, доложили исследователи, в песках марсианской пустыни заключены многие биллионы тонн кислорода — это красный оксид железа, которому Марс и обязан своим цветом. Целью Проекта и было высвобождение этого кислорода.

— А вы слушали сегодняшние деймосские новости[68]?

— Я их никогда не слушаю. Нервная система дороже.

— Без сомнения. Но на этот раз новости были хорошие. Головной завод в Ливии успешно заработал. После первого рабочего дня в воздух поступило около четырех миллионов тонн кислорода — без всяких срывов.

— Четыре миллиона тонн? — ахнула миссис Марло. — Но это же ужасно много.

— А ты представляешь себе, — усмехнулся ее муж, — сколько понадобится времени одному заводу, чтобы справиться с такой задачей — довести давление кислорода до пяти фунтов на квадратный дюйм?

— Нет, не представляю. Но, мне кажется, не очень много.

— А вот посмотрим. — Он беззвучно зашевелил губами. — Получается около ста тысяч лет, марсианских, конечно.

— Джеймс, зачем ты меня дразнишь?

— Я не дразню. Но пусть эти цифры тебя не пугают, дорогая, мы, конечно, не будем зависеть от единственного завода. Их расставят в пустыне через каждые пятьдесят миль, и все будут в тысячу мегалошадиных сил. Слава богу, в энергии у нас недостатка нет, и если мы не успеем разделаться с этой работой, то по крайней мере детишки увидят, чем все кончится.

— Как хорошо было бы погулять, подставив лицо ветерку, — мечтательно сказала миссис Марло. — Помню, когда я была маленькая, у нас был сад, а по нему бежал ручей…

— Жалеешь, что мы прилетели на Марс, Джейн? — мягко спросил муж.

— Нет-нет! Мой дом здесь.

— Вот и хорошо. Что это вы скисли, доктор?

— А? Да так, ничего. Просто задумался о конечном результате. Понимаете, это такая чудесная работа, трудная работа, хорошая работа, есть куда с головой уйти. И вот мы сделаем ее, а для чего? Чтобы еще два-три биллиона баранов могли бездельничать, почесываться и зевать. Следовало бы оставить Марс марсианам. А скажите, сэр, известно ли вам, для чего первоначально использовалось телевидение?

— Нет, откуда мне знать?

— Так вот, я сам, конечно, не видел, но отец мне рассказывал…

— Ваш отец? Сколько же ему было лет? Когда он родился?

— Ну, дед. А может, и прадед. Не в этом суть. Первые телевизоры ставили в коктейль-барах (это такие увеселительные заведения) и все вместе смотрели матчи по армрестлингу.

— Что такое армрестлинг? — спросила Филлис.

— Такой старомодный народный танец, — объяснил ей отец. — Так вот, принимая вашу точку зрения, доктор, я не вижу вреда…

— А что такое народный танец? — не унималась Филлис.