Роберт Уилсон - Спин

— Он чуть тебя не угробил, — мрачно замечал я.

— Он не нарочно. Он не злой, и ты это знаешь.

— Такой дурак опаснее врага, — ядовито замечал я. — Извини, я хотел сказать «такой наивный».

Диана задумчиво уставилась куда-то вдаль.

— Знаешь, пастор Боб Кобел в «Иорданском табернакле» часто употреблял фразу: «Сердце его возопило к Господу». Если это к кому подходит, так именно к Саймону. Вообще-то эта фраза к кому угодно подходит, она универсальна. К тебе, ко мне, к Саймону. Даже к Кэрол. Даже к И-Ди. Когда люди понимают, сколь велика Вселенная и сколь коротка наша жизнь, сердце их вопиет. Иногда это вопль радости. В случае Джейсона, например. Этого я в нём не могла понять, его дара восторгаться. Но большинство из нас вопит от ужаса. Ужас перед исчезновением, ужас перед своей незначительностью. Уж там к Господу ли вопием или просто вопим благим матом, чтобы заглушить молчание. — Она откинула со лба волосы, и я заметил, что рука её, ещё недавно тонкая и бессильная, округлилась и налилась плотью. — И вот я думаю, что вопль сердца Саймона — чистейший человеческий звук, возможный в нашем мире. Да, он нерассудителен, да, он часто заблуждается, почему и сменил столько церквей: «Новое царство», «Иорданский табернакл», община Кондона… Но вопль его чист и полон заботы о душе человеческой.

— И в заботе о тебе убил бы тебя.

— Я не говорю, что он мудр. Я утверждаю, что в нём нет зла.

Впоследствии я осознал этот тип беседы. Так рассуждают Четвёртые. Отстранённо, но заинтересованно. Глубоко лично, но объективно. Не могу сказать, что мне это не понравилось, но иногда по спине мурашки ползли.

Вскоре после того, как я объявил её полностью выздоровевшей, Диана сообщила мне, что хочет уехать. Я спросил, куда она собирается. Она сказала, что должна разыскать Саймона, «всё уладить» так или иначе. В конце концов, они всё ещё женаты. И это для неё имело значение, независимо от того, жив он или умер.

Я напомнил ей, что у неё нет ни денег, ни места, где остановиться. Она сказала, что как-нибудь перебьётся. Что ж, я выдал ей одну из кредитных карточек, оставленных мне Джейсоном, и предупредил, что не знаю, насколько эта карточка финансово весома, какие у неё кредитные лимиты и не сможет ли кто-нибудь её по этой карточке выследить.

Она спросила, как со мной связаться.

— Позвони, — сказал я.

Она знала мой номер. Номер остался прежним, я хранил его уже много лет. Номер телефона, который я постоянно носил с собой, но который очень редко звонил.

И я отвёз её на автобусный вокзал, где она сразу затерялась в толпе туристов, сбитых с толку концом «Спина».

Телефон зазвонил через полгода, когда газеты ещё посвящали пространные статьи «новому миру», а кабельные сети начали показывать скалистые берега где-то «за Аркой».

К этому времени сквозь Арку прошли уже сотни больших и малых судов, среди которых некоторые несли солидные научные экспедиции под эгидой ООН или Международного геофизического года, в сопровождении военного эскорта и медиакорпуса. Устремились туда и траулеры, возвращавшиеся с трюмами, полными рыбой, которая при слабом освещении могла показаться треской. «Арочный» рыбный промысел строго воспрещался всеми национальными и международными надзорными инстанциями, что не помешало «арочной треске» проникнуть на рыбные рынки Юго-Восточной Азии. Рыбка оказалась вкусной и питательной. Что, как выразился бы Джейсон, «кидало намёк». Когда рыбу проанализировали «по косточкам», обнаружили, что её геном допускает отдалённое родство с земным животным миром. Новый мир оказался не просто обитаемым, но гостеприимным, как бы созданным «под человека».

— Нашёлся Саймон, — сообщила мне Диана.

— И?

— Живёт на трейлерной стоянке под Вашингтоном. Подрабатывает ремонтом всякой домашней техники и сантехники. Велосипеды, тостеры, унитазы… В основном, конечно, на социальное пособие. Пристроился к церквушке пятидесятников.

— Обрадовался тебе?

— Постоянно каялся, просил прощения за то, что случилось на ранчо. Сказал, что хочет заслужить прощение. Спросил, чем может мне помочь.

Телефон слегка взмок в моей судорожно сжатой ладони.

— Н-ну, и что ты?

— Я попросила о разводе. Он не спорил. И ещё сказал, что я сильно изменилась, что что-то во мне незнакомое. И мне показалось, что это изменение ему не понравилось.

Серный дух преисподней почуял, подумал я.

— Тайлер, я действительно так изменилась?

— Всё меняется.

Намного более знаменательным оказался следующий её звонок, годом позже, заставший меня в Монреале. Использовав фальшивые документы Джейсона, я ждал подтверждения своего иммигрантского статуса и подрабатывал в службе надомного медицинского обслуживания в Утремоне.

Со времени последнего звонка Дианы базовая динамика Арки более или менее прояснилась. Факты не устроили бы всякого, кто рассматривал эту конструкцию как застывшее образование или простые «ворота». Другое дело, если рассмотреть Арку как сложное разумное сооружение, анализирующее события и манипулирующее ими.

Арка соединяла два мира, пропуская из одного в другой лишь суда с людьми на борту, причём проходящие сквозь неё лишь с южной стороны.

Что это означало? Для ветра, облаков, океанских течений, птиц Арка представляла собой лишь два странных утёса бесконечной высоты, на которых даже гнезда не совьёшь. Два вертикальных столба между Индийским океаном и Бенгальским заливом.

Расторопное агентство морских круизов в Мадрасе мгновенно запустило рекламу путешествия на прекрасную планету, отпечатало красочные плакаты. Интерпол прикрыл это мероприятие. В ООН активно мололи языками, пытаясь выработать «отношение» к новому явлению. Но мадрасские плакаты не врали. А что, как, почему? Спросите гипотетиков.

Диана оформила свой развод, но работы не нашла, чем заняться, не представляла.

— Может быть, если вернуться к тебе… — В этом её «может быть» не звучало ничего от Четвёртого. — Если ты не возражаешь. Честно говоря, мне нужна помощь. Найти своё место, обосноваться…

Я устроил ей работу в клинике и оформил документы на проживание. Осенью она прибыла в Монреаль.

Процесс сближения развивался у нас медленно, старомодно (может, даже по-марсиански), мы исследовали друг друга, взаимно притирались к произошедшим в нас изменениям. Нас больше не сдерживал «Спин», но и не подгоняла детская нетерпеливость, стремление приткнуться к тёплому боку партнёра, не столь важно, какого. Мы сблизились как взрослые, осознавшие себя индивиды.