Роман Глушков - Клетка без выхода

— Здравствуй, Полина, — промямлил я. И это после того, как четверть часа назад произнес перед локос столь впечатляющую речь! — Ты тоже… хорошо выглядишь… А я… Да, я почти тот же самый… Разве только вот…

Что именно «вот», я сформулировать так и не сумел. Рассказывать сестре о том, что призраки не стареют, желание отсутствовало.

— Удивительно, как благотворно влияет на человека жизнь вдали от родного дома, — заметила Полина с укоризной. — Может, поэтому ты столько лет туда глаз не кажешь? Когда были живы родители, ни разу не написал им и не позвонил, а сейчас даже на их могилу не желаешь наведаться. В чем причина? Чего-то боишься или до сих пор в душе какую обиду держишь?

— Разве Анабель не рассказала тебе почему? — Я покосился на Кассандру, которая оставила нас наедине и теперь прохаживалась у края опушки, деликатно отвернувшись и одновременно любуясь последним рассветом.

— Конечно, рассказала, — подтвердила сестра. — Любопытная история. Сам придумал? И не подозревала раньше, что ты фантастикой увлекаешься. Тебе бы с такой фантазией в Голливуд, сценаристом.

— Но… это чистая правда! — оторопел я. К холодному приему я был, разумеется, готов, но не предполагал, что Полина сочтет рассказанную Анабель историю выдумкой. Да, действительно, она звучала неправдоподобно, но как можно было не поверить дочери такого влиятельного человека? Оказывается, можно…

— Мне-то откуда знать, правда это или розыгрыш? — махнула рукой Полина. — Ты появляешься нежданно-негаданно через тридцать лет, рассказываешь удивительную и душераздирающую историю, припутываешь к ней эту доверчивую девочку и хочешь, чтобы я тебе поверила? Знаешь, Арсений, мне уже давно не пятнадцать, чтобы верить в такие небылицы. Для взрослой женщины надо было изобрести версию поубедительней. А еще лучше взять и честно признаться, что просто боишься встречаться в реальности. Но я не осуждаю тебя за такое малодушие. На самом деле оно говорит о многом. И в первую очередь, что в тебе еще осталась совесть. Анабель сказала, что ты хотел попросить у меня прощения…

— Да, хотел.

— И я обязательно прощу тебя, но только с одним условием: ты должен будешь сделать это не так, как сейчас. Отключайся от симулайфа, покупай билет на самолет и прилетай в Москву. Я встречу тебя в аэропорту, познакомлю со своей семьей — уверяю, муж и дочери будут рады тебя видеть. А потом мы слетаем на родину, навестим могилу родителей, побродим по знакомым местам, заглянем в гости к родственникам… Просто сделай так, Арсений, и мне не потребуются от тебя никакие извинения. Вот увидишь, это совсем несложно. Тем более ты теперь знаешь, что никто тебя не прогонит и не будет осуждать. Итак, мы договорились?..

— Полина, я… Я и вправду не могу… На самом деле я давно бы сделал как ты говоришь, но это от меня совершенно не зависит.

— Ты в тюрьме? Где? Какой срок тебе дали?

— Да, в тюрьме, — согласился я, поскольку такой ответ не являлся ложью. Конечно, не был он и полностью правдив, но зато точнее всего отражал истинный порядок вещей. — Где, я и сам не знаю. А сидеть мне здесь еще целую вечность без права на помилование.

— У тебя «пожизненное»? Что ты натворил? Убил кого-нибудь?

— К счастью нет, но совокупности преступлений вполне хватило, чтобы навсегда заставить меня забыть о свободе.

— Да перестань ты наконец говорить загадками! — возмутилась Полина. — Объясни конкретно, за что сидишь и как тебя отыскать! Я часто бываю в Европе, чуть реже — в Америке, поэтому смогу в самое ближайшее время тебя навестить. Не думаю, что тебя лишили свободы где-то в странах третьего мира — там нейрокомплексы для тюрем пока не выделяют.

— Долго придется меня разыскивать, — ответил я. — Жизни не хватит. Так что лучше и не пытайся. К тому же в моей тюрьме не практикуются свидания с родственниками. Даже в симулайфе. И если бы не помощь Анабель, эта наша встреча никогда бы не состоялась.

— Опять обманываешь! — раздраженно бросила Полина, недоверчиво взглянув мне в глаза. — Не существует сегодня тюрем с такими жестокими порядками. Тем более в цивилизованных странах. И как вообще можно не знать место, где тебя содержат?.. Очередная сказка! Нет, не понимаю, почему ты так упорно отказываешься со мной встретиться. Тебе нужно, чтобы я просто простила тебя, и все? Так, для успокоения совести, разнывшейся под старость лет. Поставишь галочку над одним из искупленных грехов, только и всего. А встречаться со мной ты не желаешь, как и раньше. Действительно, разве это такой уж тяжкий грех — нежелание видеться с сестрой?..

Я и до этого с трудом подбирал слова, а теперь вовсе не знал, что сказать. Кроме свидетельств Анабель, у меня больше не было доводов заставить Полину поверить в мою историю. Но для скептически настроенной госпожи Лагутиной этого было явно недостаточно. Мои клятвы для нее ничего не стоили. Чтобы вернуть им ценность, мне требовалось согласиться на то, чего я не мог сделать просто физически. И мое нежелание выполнить просьбу Полины лишь убеждало сестру в собственной правоте. Арсения Белкина считали лжецом, даже когда он говорил правду. Все закономерно, если вспомнить, сколько лжи мне довелось выдавать за правду в молодости.

— Ладно, будь по-твоему, — смягчилась Полина. — Тебе требовалось мое прощение? Можешь считать, что ты его получил. Мне незачем таить на тебя зло — в конце концов, ты ведь не поломал мне жизнь. У меня все в порядке, жаловаться не на что. Езжу по миру, даю концерты, так что отсутствием финансов не страдаем. Муж Александр преподает в консерватории. У нас две дочери, прекрасные девочки. Старшая Алена заканчивает учиться на экономиста. Младшая Ангелина по моим стопам пошла — в прошлом году поступила в Берлинскую высшую школу музыки, тоже на класс фортепиано… Как видишь, мне от тебя скрывать нечего.

— Тебе есть чем гордиться. Я рад за тебя. Правда, рад, — заметил я и спросил: — Давно родителей не стало?

— Отец в двадцать первом году умер, мать его на пять лет пережила. До последних дней ждали, когда ты объявишься, все разыскать тебя пытались. Бесполезно — ты как в воду канул. Отец с матерью тебя гораздо раньше меня простили, так что можешь на этот счет тоже успокоиться.

— Ты права: теперь я и впрямь успокоюсь, — угрюмо кивнул я. — Расставлю где нужно все галочки и буду до конца своих дней знать, что ни ты, ни родители не держали на меня зла. И ты пометь где-нибудь, что я сожалею о том, как относился ко всем вам. Жаль, что уже ничего нельзя исправить.

— Кое-что тебе по силам исправить, — возразила Полина. — И я говорила, каким образом. Я от своих слов не отказываюсь: ты можешь приехать к нам в любое время. Через год, через два, через десять… Когда все-таки уяснишь, что мы для тебя не чужие. Если и правда отбываешь срок, приезжай как освободишься. Захочешь остаться в России — тоже никаких проблем. С жильем и работой поможем. Обдумай это хорошенько, и, надеюсь, в следующий раз мы будем говорить при других обстоятельствах, а не в этих фальшивых телах среди фальшивых декораций. Нечего стесняться собственной жизни, какой бы неправильной она ни была, если ты еще не разучился просить прощения. Больше мне тебе в этом фальшивом мире сказать нечего. Надеюсь, мы поняли друг друга, поэтому до встречи в реальности, Арсений. Пора бы тебе туда наконец вернуться…