Евгений Войскунский - Девичьи сны (сборник)

– Трепись! – сказала я. – Ты сам говорил, что не имеешь отношения к тому Хомякову. Славянофилу.

– Que va! – воскликнул он. – Мало ли что я говорил. Оля, сегодня к шести приходи на нашу хату.

Я приехала в начале седьмого туда, на юго-запад, на улицу Двадцати шести Бакинских Комиссаров. Обычно Олег был уже там, открывал дверь и выкрикивал: «Holla, Оля!» Но тут мне открыл Джамиль. Мы были знакомы, раза три я видела его. Джамиль Джафаров учился в МФТИ и жил там, в Долгопрудном, в общаге. В своей однокомнатной московской квартире он бывал редко. Олег мне рассказал, что эту квартиру купил Джамилю отец, важный человек в Баку, зам какого-то министра. А мать у Джамиля была русской, москвичкой. Что-то у них там произошло – наверное, крупная ссора, – она забрала Джамиля и навсегда уехала из Баку в Москву. После развода она вышла замуж за пожилого вдовца, гинеколога, и, кажется, была с ним счастлива.

– Привет, – сказал Джамиль. – Хомячок еще не приехал. Садись, отдыхай.

Он рылся в книгах на этажерке, что-то искал. Но вдруг подсел ко мне на диван, спросил, когда у нас начинаются госы. Он-то уже свалил один, теперь экзамен по физике будет, очень трудный, а потом защита диплома. Я спросила, куда он пойдет работать – по распределению или сам будет устраиваться?

– С распределением теперь неясно, – ответил Джамиль и потеребил свою огромную черную шевелюру. – Меня звали на работу в один «ящик», но там начались какие-то… ну не знаю… Кажется, физики теперь не нужны. Уходят кто куда, клянусь… В Америку двое знакомых уехали.

– Ты тоже уедешь?

Джамиль исподлобья пристально посмотрел на меня.

– Никуда я не уеду. Кофе попьем? Или чай?

Мы перешли в кухню. Джамиль включил электрочайник, достал из шкафчика банку «Nescafe». Бормотало радио – что-то о положении в Чечне. Мне было как-то неловко: сижу пью кофе с малознакомым парнем, а Олег все не идет, черт бы его побрал. Вот допью – и уйду.

Между тем Джамиль рассказывал что-то об Олеге. Я навострила уши.

– …В девятом классе учились, когда умер его отец. Он очень пожилой был, участник войны. С палочкой ходил. У нас в школе преподавал английский. А через две недели после его похорон Олег убежал.

– То есть как – убежал? – удивилась я.

– Сбежал из дому. Он тебе не рассказывал?

– Нет.

– Ну не знаю. Хотя ничего секретного нет, клянусь… Почему ты крекер не ешь?

– Спасибо, не хочется. Так куда он сбежал?

– В Калининград. Его мама подняла большой шум. Олега там милиция задержала. Он околачивался в порту.

Джамиль посмотрел на часы. Я тоже посмотрела и встала. Не буду больше ждать. Но всё же спросила из любопытства:

– А что он там делал, в порту?

– Хотел уплыть в океан, – сказал Джамиль и тоже поднялся – Он разных книг начитался. Этого американского, как его… Эдгара По. О приключениях Артура Пима. Ты читала?

– Нет.

– Ну вот. Как этот паренек, Артур Гордон Пим, значит, тайком забрался в трюм зверобойного судна. И ушел в плавание.

– Олег тоже ушел?

– Нет. Он лез на пароходы, просил, чтобы юнгой взяли. А какие теперь юнги? Его гнали, конечно. Ну, менты его сцапали и отправили домой, в Москву. Ты что, не будешь его ждать?

– Не буду.

Джамиль посмотрел на меня исподлобья.

– Я бы посидел с тобой еще, но мне надо на электричку. В Долгопрудный. Ты подожди, Олег вот-вот придет.

– Не хочу ждать.

Когда я приехала домой, сестра сказала:

– Звонил твой Олег. Вы что, поссорились?

– Да нет, – сказала я. – Просто разминулись.

Вскоре Олег позвонил снова:

– Оля, извини, что опоздал. Я был на митинге, всё шло спокойно, вдруг приехала милиция и нас задержали.

– Что-то тебя часто милиция задерживает, – сказала я.

– Как это – часто? Первый раз.

– Не первый. Забыл, как в Калининграде тебя поймали?

Я слышала, как он дышит в трубку.

– Алло, – сказал он после паузы. – Ты завтра в институте? Да? Ну, завтра поговорим.

Разговор у нас получился сумбурный. Олег пустился было в подробное изложение неприятностей, которым подвергается монархическая партия, но я прервала его:

– Очень сочувствую бедняжкам монархистам, но мне нет никакого дела до вас до всех.

– Оля, не будем ссориться! – вскричал он. – И вообще, я уже пошатнулся в своем монархизме.

– И теперь будешь бегать на митинги республиканцев? – съязвила я.

– Буду бегать на наши свидания.

– Если они состоятся.

– Оля, мне больно, когда ты так говоришь. Я хороший!

Глубокое раскаяние выражали его синие глаза. Я засмеялась и сказала:

– Хороший? Ну ладно, посмотрим. Почему ты мне не рассказал, как сбежал из дому в Калининград?

– А что тут рассказывать? Сбежал, а милиция поймала и отправила домой. Неинтересно. Это Джамиль тебе наболтал? Вот я сделаю ему укоризну.

– Сделаешь что?

– Это в одной книге Уэллса. На острове Ремпол жило племя, у них если кто-то провинился, то получал удар дубиной по голове. Это называлось укоризной.

Госэкзамены сдали благополучно, получили диплом и возможность устраиваться на работу кто как сможет. Мне, правда, предложили пойти преподавать испанский в одну школу, вернее гимназию. Но я предпочла работу в турфирме, которая налаживала связи с испаноязычными странами и нуждалась в переводчике. Это Светка, младшая сестра, устроила мне. Она вообще-то была спортсменка, бегунья на короткие дистанции, но список ее знакомств был очень даже не короток.

А Олегу предложили работу в «Аэрофлоте» – переводить служебные бумаги с английского. Он с детства прекрасно владел английским (испанским хуже). Но ведь Олег был мальчиком с неожиданными бросками. Вдруг объявил, что едет с какой-то артелью на Белое море – добывать мидии. Я провожала его на Ленинградском вокзале и увидела эту «артель» – двух загорелых грубоватых парней, которые, по-моему, были способны добывать не только мидий, но и акул. Но акул в Белом море нет, а вот мидии, как мне объяснили, это небольшие двухстворчатые моллюски. Парни были веселые, явно «поддатые», и от Олега, когда мы поцеловались на прощание, тоже пахнуло водочным духом.

Из Кандалакши Олег прислал письмо с восторженным описанием процесса добывания мидий. Оказывается, у мидий есть, кто бы мог подумать, железа, выделяющая биссус, это такие нити, которыми она, мидия, прилипает к скале или свае причала, да и друг к дружке они тоже лепятся. Очень интересно. Олег и его товарищи ныряют и отдирают мидий от прибрежных скал. «А вода холо-одная, – писал он. – Мидии, когда их сваришь, замечательно вкусные. Питерские рестораторы хорошо за них заплатят».

Спустя недели три пришла открытка. Олег сообщил, что ему «обрыдла мидвозня» и что он скоро приедет.

Вдруг мне позвонил Джамиль. Спросил об Олеге, а потом – не смогу ли я перевести с испанского и на испанский несколько деловых писем? Конечно, могу. Я назначила встречу на станции метро «Октябрьская» – тут я обычно переходила на кольцевую линию и ехала в свою турфирму. Джамиль поджидал меня в назначенном месте – выдвинулся, улыбаясь, из толпы. Он теперь не очень походил на того лохматого студента в выцветших джинсах, каким запомнился мне. Шевелюра аккуратно подстрижена, по широким щекам пущены черные бакенбарды, и ладно сидел на плотной фигуре бежевый костюм с галстуком, излишне пестрым.