Кэролайн Черри - Иноземец

Не ожидай, что атеви почувствуют любовь. Пайдхи тренирует себя, чтобы навести мост через пропасть. Оставь в покое слова. Попробуй ощутить ман'тчи.

Попробуй почувствовать, почему Сенеди отлупил тебя, когда ты кинулся за Банитчи на простреливаемую дорогу, попробуй ощутить, что думал Сенеди, мысль ясная, как крик: все тот же ман'тчи, заранее выбранный вариант. Старый вопрос: дом горит, кого будешь спасать в первую очередь…

Люди Табини, со своим собственным ман'тчи, вместе, в обществе Илисиди.

Чтобы Чжейго нарушила ман'тчи?

Нет, кто-кто, но не напарница Банитчи.

«Я не предам вас, Брен-чжи…»

«Заткнитесь, нади Брен».

Верь в Чжейго, даже когда не понимаешь ее. Ощущай душевное тепло можешь назвать его, как тебе угодно; она на твоей стороне, так же как и Банитчи.

Душевное тепло. Это — все.

Первый утренний свет отражался от мостовой. И кто-то бежал. Кто-то кричал. Брен попытался шевельнуться — шея застыла, как деревянная. Он не мог вытащить левую руку из-под себя, а правая рука, и ноги, и спина — все болело и ныло, и все по-своему. Он спал, не помнил, как принял эту позу, а теперь не мог шевельнуться.

— Держи! — донеслось откуда-то.

Он протянул руку и осторожно пригнул траву перед носом. Огромная тень цистерны над головой, а сзади стена, под углом, не дает разогнуть ногу.

Он не увидел ничего, кроме нескольких строений вдоль взлетной полосы. Он не знал, как выбрался сюда ночью из развалин. Строения современные. Дешевый модерн, сборный железобетон — два здания, вышка с «колбасой»-ветроуказателем. Посадочные огни, должно быть, электрические, сообразил он; еще что-то — то ли зал ожидания, то ли мастерская. И эта стена возле цистерн тоже оказалась современной — он рассмотрел, когда опустил голову, чтобы шея передохнула.

Ох и болит левая рука, будь она проклята… Совсем отлежал. И ноги не лучше. Одну вообще не выпрямишь, некуда вытянуть, а когда так болит плечо, то и не повернешься удобнее, чтобы места хватило.

Выстрелы. Несколько.

Там кто-то из наших, живой! Он вслушивался в наступившую тишину, уговаривая себя, что это не его дело, и гадая, кого же это поймали последним… или убили последним — и никак не мог отделаться от мысли, что это вполне мог быть Банитчи или Чжейго… а я тут прячусь, трясусь — и понимаю, что ни черта поделать не могу.

Он чувствовал… Сам не знал, что. Вину за то, что прячется. Злость из-за того, что атеви должны умирать ради него. Что другие атеви рвутся убивать из-за дурацких ошибок, а люди занимаются делами, которые никакого касательства к атеви не имеют — по человеческим понятиям.

Кто-то закричал — он не расслышал слов. Снова, извиваясь, перевернулся на локоть, тыльной стороной ладони пригнул траву перед глазами, чтобы хоть что-нибудь разглядеть в промежутке между домами.

Он увидел Сенеди и Илисиди: вдова опиралась на руку Сенеди и сильно хромала, они шли под конвоем четверых грубого вида мужчин в кожаных куртках, у одного, который как раз повернулся спиной к Брену, в косе была сине-красная лента…

Синий и красный. Синий и красный. Это провинция Броминанди.

Будь ты проклят, подумал он, и увидел, как они толкнули Сенеди к стене здания, как дернули за руку Илисиди, и она выронила трость. Сенеди рванулся вперед, пытаясь остановить их, но они сами остановили его — прикладом винтовки.

Второй удар, когда Сенеди пытался встать. Да, Сенеди уже не молодой человек.

— Где пайдхи? — спрашивали они. — Где он?

— Теперь уже в Шечидане, — донесся до Брена ответ Илисиди.

Но они на это не клюнули. Они ударили Илисиди, и Сенеди бросился на этих ублюдков, успел заехать одному ногой в голову, но тут же получил прикладом винтовки в спину, а потом еще раз, в бок, — этот удар сбил его с ног, он упал на одно колено.

А тем временем они приставили пистолет к голове Илисиди и крикнули ему:

— Стой!

Сенеди застыл, его ударили снова, потом еще раз.

— Где пайдхи! — повторяли они раз за разом и дергали Сенеди за ворот. — Говори, а то пристрелим ее!

Но Сенеди не знал. Он не может выдать меня, даже ради спасения Илисиди, потому что не знает.

— Ты нас слышишь? — спросили они и ударили Сенеди в лицо, так что голова стукнулась о стену.

Они не врут. Они в самом деле собираются пристрелить ее. Брен шевельнулся — и ударился головой о нависшую над ним цистерну, так ударился, что слезы брызнули из глаз, — а потом нашел в траве камень и бросил.

Звук спугнул мятежников. Они оттолкнули Сенеди и Илисиди куда-то назад и принялись выяснять, кто это сделал, расспрашивая своих ассоциатов по радио.

Брен всерьез надеялся, что Сенеди сумеет воспользоваться передышкой, но они по-прежнему не отводили пистолетов от Илисиди, и Сенеди не собирался бросить ее или рискнуть ее жизнью, пока шел обыск соседних домов и закоулков.

Брен слышал приближающийся стук сапог. Прижался к земле, сердце стучало, он задыхался, боясь вздохнуть поглубже.

Сапоги протопали мимо, но тут приблизилась вторая пара.

— Здесь! — крикнул кто-то.

О черт, подумал Брен.

— Эй ты! — взревел тот же голос, Брен поднял голову — и уставился прямо в дуло винтовки, просунутой через траву, а по другую сторону редкого травяного заслона лежал человек, смотрел на него вдоль ствола, и на лице его был нескрываемый страх.

Никогда не видел вблизи землянина, подумал Брен — вечно ему действовали на нервы эти потрясенные физиономии. Особенно когда знаешь, что, кроме физиономии, есть еще палец на спусковом крючке.

— Вылезай оттуда!

Брен начал выбираться из своей норы, отнюдь не благородно, и никакой отваги не было в том брошенном камне и вообще во всей ситуации. Чертовски глупо, говорил он себе. Наверняка можно было придумать что-нибудь поумнее, но у меня бы кишки не выдержали смотреть, как забивают до смерти мужчину или стреляют в голову смелой старой женщине: просто не так я устроен.

Он на брюхе выполз наружу, на свет. Дуло винтовки уткнулось ему в затылок, вокруг собрались люди и обшарили его с головы до пят — искали оружие.

А кроме того, говорил он себе, пайдхи — не воин. Пайдхи — переводчик, посредник, его сила — в словах, и если б оказаться вместе с Илисиди, так может быть, появился бы даже шанс поторговаться. У Илисиди были раньше какие-то связи с мятежниками. Может, нашелся бы способ выбраться…

С него хотели сорвать дождевик. Застежка выдержала, но воротник разорвался сзади. Брен попытался встать, двое схватили его под мышки и рывком поставили на ноги.

— Да он не больше мальчишки, — пробормотал один в смятении.