Альфеус Хаятт Веррилл. Повести и рассказы - Алфеус Хайат Веррил
И даже если предположить, что такое почти невозможное предположение имело место быть, потребовался бы невероятно высокий мужчина, чтобы совершить удар.
Таким образом, мысленно избавившись от этих двух версий, доктору Тейну ничего не оставалось, как предположить, что удар был нанесен кем-то, кто стоял лицом к лицу с покойным. Но здесь ученый снова столкнулся с проблемой.
Почему убитый стоял там, ожидая удара, который должен был привести к его смерти, без малейшего сопротивления? Конечно, размышлял ученый, могла быть короткая борьба, жертва, не ожидавшая удара, не успела бы схватиться с нападавшим.
Кроме того, человек может несколько мгновений бороться, не оставляя видимых следов на его лице или одежде. Возможно, подумал он, тщательный осмотр рук и ногтей мог бы разрешить этот вопрос, мог бы обнаружить волосы, кусочек кожи или даже фрагменты одежды, сорванные с убийцы.
С помощью своей мощной карманной лупы ученый с особой тщательностью осмотрел руки и пальцы трупа. На ладонях не было мозолей. Было очевидно, что мертвый человек не был моряком или рабочим, а ногти были подстрижены или обкусаны очень коротко. Но, к удивлению доктора Тейна, ладони были грязными, а кусочки земли и мелкого гравия вдавливались в кожу.
– Ах! – воскликнул он. – Мое предположение в одном отношении было правильным. Он упал вперед, когда был ранен, и его руки с силой соприкоснулись с землей.
Теперь, когда его любопытство было совершенно захвачено этим случем, и он был больше заинтересован в решении стоявшей перед ним головоломки, чем в доказательстве своих научных теорий, доктор Тейн осторожно забрал образцы земли и песка из рук мертвеца и сохранил их. Затем, смыв налет грязи с ладоней трупа, он обнаружил несколько глубоких царапин.
– Ага! – подумал он. – Теперь, когда мы приступаем к делу, там все же была борьба.
Но в следующее мгновение он покачал головой. Царапины, очевидно, были сделаны в результате контакта рук покойного с землей. Только после того, как ученый еще раз с величайшей осторожностью осмотрел обе руки, он не обнаружил что-либо интересное. Затем, присмотревшись к краю одной из царапин, он обнаружил несколько маленьких волосков и, сохранив их, выпрямился, немного более удовлетворенный.
– Очевидно, он попытался схватить нападавшего и вцепился в его голову, – решил он.
Затем он начал тщательный поиск возможных ключей к личности этого человека. На верхней одежде было название фирмы по пошиву одежды – "Голдберг и сыновья", но адреса не было. Рубашка и воротничок, а также галстук, носки и нижнее белье были хорошо известных марок и точными копиями бесчисленных тысяч других, продаваемых в универмагах и галантерейных магазинах по всему миру. Обувь была изготовлена огромной компанией, которая содержала сеть розничных обувных магазинов, и ни на одном предмете одежды убитого не было ни инициалов, ни знака прачечной, ни какого-либо другого отличительного знака.
Единственными предметами, найденными полицией в карманах, были простой носовой платок, пачка сигарет, немного мелочи, конверт для купюр, в котором было чуть больше ста долларов мелкими купюрами, и серебряные часы швейцарского производства.
Совершенно очевидно, что ограбление не было мотивом преступления, и доктор Тейн почувствовал себя немного спокойнее, он не ожидал ограбления. В его теоретическом случае ограблению не было места, и он начал думать, что это дело может в конце концов подтвердить его теории, даже несмотря на то, что оно предоставляло неожиданные аспекты и необычные и загадочные детали.
Полиция уже предприняла систематическую и очень тщательную попытку установить личность мужчины с помощью тех скудных улик, которыми они располагали. Они испробовали все способы отследить различные предметы одежды, но безуспешно. Было безнадежно пытаться отследить нижнее белье, носки, рубашку, галстук или воротничок. За исключением обуви, на одежде не было номеров или знаков, которые позволили бы производителям идентифицировать их или пролить свет на покупателя.
Обувь, хотя и имела номера партий производителей, а также цену и маркировку партии продавца, можно было отследить только до магазина, где она была куплена, а не магазина в Нью-Йорке, который их продавал. По всей стране, в каждом городе любого размера, а также во многих зарубежных странах продавалась обувь одной и той же марки, и производители предоставили полиции список из нескольких сотен городов, в которые была отправлена обувь из этой же партии. Чтобы разобраться во всем этом, потребовались бы недели, и полиция была уверена, что такое расследование ни к чему не приведет. Не было ни одного шанса на миллион, что продавец, продавший конкретную пару обуви, вспомнит, кому он их продал, и еще меньше шансов, что он знал бы имя покупателя.
Часы имели клеймо ювелира, который их ремонтировал, но до сих пор полиция не смогла найти человека или фирму, которые выполнили эту работу. Носовой платок был одним из типов платков выпускавшихся пачками, и его невозможно было отследить. Конечно, не было никаких возможностей отследить валюту, сигареты или спички, поэтому остались только складная купюра и карманный нож, а также твидовый костюм, чтобы предоставить возможные улики. На конверте было написано: "Каса Леда", но адреса не было. Нож мог быть куплен где угодно и когда угодно, а в "Голдберг и сыновья" были сотни в Нью-Йорке и в других местах. Тем не менее, поскольку это имя казалось самой многообещающей зацепкой и единственной надеждой, был проведен опрос всех "Голдберг и сыновей" в Нью-Йорке. Но каждый из них отрицал, что сшил или продал одежду, найденную на мертвом человеке. В каждом "Голдберг и сыновья" также сообщили полиции, со многими упреками, как будто стремясь избежать даже отдаленной связи с окровавленной одеждой, что "Голдберг и сыновья" есть в каждом городе Соединенных Штатов, что портные с таким именем находятся в Лондоне, Париже, Гаване, Порто-Рико, Панаме и, без сомнения, в каждом городе вселенной. Поэтому дальнейшие расспросы в этом направлении были прекращены.
Тем временем, конечно, многие люди посетили морг, чтобы осмотреть труп и попытаться его опознать. Некоторые, без сомнения, были движимы просто нездоровым любопытством, но многие пришли с печальными лицами и полными слез глазами, ожидая и боясь, что найдут тело какого-нибудь пропавшего родственника. Большинство из них просияли, так как не смогли узнать мертвеца, и покинули это мрачное место с огромным облегчением.
