Кристофер Прист - «Если», 1995 № 08

Нечто подобное случилось и с учением Дарвина. Его последователи не были склонны к тонкому, «метафизическому» пониманию идеи борьбы за существование, напротив, она возведена в принцип, закон всей психологии, которому, следовательно должен подчиниться и человек. Один из признанных представителей эволюционной теории Гексли уподобил животный мир природы арене гладиаторов. Ясно, чем заканчивают подобные сражения.

Первым признал взаимную параллель между законом природы и главным фактором эволюции русский последователь Дарвина, известный зоолог, в свое время декан Петербургско университета, профессор К. Ф. Кесслер. Эту идею он сформулировал в речи, которую произнес на съезде российских естествоиспытателей в 1880 году. Закончил ученый такими словами: «…не отрицаю борьбы за существование, но только утверждаю, что агрессивному развитию… человечества не столько содействует взаимная борьба, сколько взаимная помощь…» Для своего времени мысль эта была революционной, однако речь, напечатанная только на русском языке, осталась не известна мировой науке. Тем более что через несколько месяцев после ее произнесения ученый скончался.

Идея была подхвачена русскими естествоиспытателями Н. А. Северцовым и прежде всего Петром Алексеевичем Кропоткиным, который довел идею до уровня концепции, теории. Основы ее изложены в труде Кропоткина «Взаимная помощь как фактор эволюции», увидевшем свет в 1907 году. На этот раз «поправка к теории Дарвина», сделанная русским ученым, была замечена в мире, работа переведена на несколько языков, Кропоткин был избран членом Британской научной ассоциации за выдающиеся географическое и другие открытия. Взаимная помощь провозглашена законом природы, что доказывается автором на большом материале, в том числе и касающемся «общественной жизни млекопитающих» (выражение Кропоткина). Вывод таков: лучшие условия для прогрессивного подбора создаются устранением состязания, путем взаимной поддержки; естественный отбор постоянно «выискивает» пути, помогающие этого состязания (битвы гладиаторов, по Гексли) избежать. Сохраняются те виды, которые умеют это сделать.

Не война всех против всех и вся, а объединение, кооперация, взаимопомощь. Этому учит природа, и ее голосу вняли все животные, «которые достигли наивысшего положения в своих соответственных классах». В практике взаимной помощи, которая несомненно присутствует и на самых зачатках эволюции, лежит происхождение этики.

Ученый сформулировал свою теорию на рубеже веков, в еще догенетическую эпоху и не мог претендовать на создание принципиально нового учения об эволюции. Впрочем, единого такого учения не существует и поныне. Споры вокруг эволюционной теории ведутся второе столетие. Порой беспредметно, поскольку она не может быть экспериментально подтверждена или опровергнута. Все остается на уровне гипотез, которые формируют общие представления о развитии биологии.

Труды Кропоткина казались кое-кому архаикой и даже усматривалась в них ересь, поскольку взгляды ученого не соответствовали господствующей теории эволюции. Однако к идеям его снова проявляется интерес. Очень напоминает концепцию Кропоткина теория эволюции, с которой выступил японский ученый К. Иманиши. Пару десятилетий назад о роли альтруизма в развитии человеческого общества размышлял В. П. Эфроимсон, безусловно, хорошо знакомый с трудами Кропоткина. Положения статьи Эфроимсона, увидевшей впервые свет в 1971 году (в значительно цензурированной редакции), разделили некоторые отечественные генетики: Б. Л. Астауров, Д. К. Беляев, М. Д. Голубовский.

Понадобилось более двух десятилетий, чтобы взгляды выдающегося отечественного ученого (разумеется, как водится в отечестве, — посмертно, В. П. Эфроимсон умер в 1989 году) стали достоянием гласности. Только что вышел его труд «Генетика этики и эстетики», на основании которого и написана та статья 1971 года, а два года назад журнал «Химия и жизнь» опубликовал впервые ее текст без цензурных переделок и купюр, такой, каким он ходил в свое время в самиздате, вызывая восторг научной молодежи. Стоит упомянуть социальный контекст, в котором работа создавалась. Еще сильны в биологии позиции «лысенковщины», еще рискованно касаться таких тем, как генетика поведения человека, его психических свойств. В массовом сознании господствует представление о ведущей роли самого «гуманного» социалистического общества в деле воспитания человека, формирования его психики. А тут ученый говорит, что альтруизм, жажда знаний, противление злу столь же биологичны, как и другие генетические признаки человека.

Этика была представлена как продукт естественного отбора человека. Этические нормы передаются из поколения в поколение, и меньшая или большая восприимчивость к ним — наследственна, она и поддерживалась отбором. Передача принципов этики — это связь времен, которая для Гамлета, например, прерывается смертью, вернее, убийством отца. Автор показывает, как «отбор повел человечество по пути создания эмоционального комплекса совести» (под совестью он предлагает понимать всю группу эмоций, которая побуждает человека совершать поступки, лично ему не выгодные и даже опасные, но приносящие пользу другим людям). Оказывается, в процессе естественного отбора, по мере превращения человека в животное социальное, развивались эмоции человечности, доброты, рыцарское отношение к женщинам, старикам, жажда познания. Разумеется, первичный альтруистический импульс может быть слаб, и человек, нацеленный на нечто противоположное, легко его преодолевает (и общество помогает ему в этом), но импульс есть, следовательно, отбор работал не зря.

Правомочен тезис: культура как средство выживания, поскольку она служит одним из компонентов системы адаптации человеческого вида к среде. Есть конкуренция, есть доли зла в каждом, но есть и любовь к ближнему. Нагорная проповедь Христа — «да светит свет ваш пред людьми» — возникла не на пустом месте. Человечество было уже подготовлено к ее восприятию, и императивы

Ветхого Завета: «не убий», «не укради», «не возжелай…» и т. д. уступили место более совершенному нравственному закону: «блаженны милостивы, ибо они помилованы будут». Однако и установления древних, и Нагорная проповедь имели целью одно — предложить человечеству еще один способ выживания. Недаром христианство закрепилось в культуре, остается в веках. Его постулаты были нужны для выживания вида. Генетики называют это «культуральным наследованием». Вроде бы родители вкладывают нечто в своего ребенка, но это нечто имеет генетический базис. Жизнь и биология — вещи жесткие. Сохраняются только признаки восприятия полезных для выживания вида норм поведения.