Франсис Карсак - Робинзоны космоса - Бегство Земли - Рассказы.

— Мой первый роман? Он так и остался неизданным... Да он мне, по правде сказать, и не нравится. С этой книгой связана одна история. Во время войны, прежде чем вместе с другими студентами уйти в подполье, я работал «шахтером» в Дордони. Как-то раз мои товарищи попросили меня рассказать им что-нибудь интересное. А для меня это — раз плюнуть. Вот я и сочинил одну такую байку. Позднее она превратилась в роман. Но это было произведение дебютанта, не отличавшееся цельностью и полное несуразностей. Потом я написал «Робинзонов космоса», даже не помышляя тогда, впрочем, о том, чтобы когда-либо выпустить их в виде книги. Затем, примерно в то же время, когда зародилась коллекция «Рэйон фантастик», я завершил свой третий роман, «Пришельцы ниоткуда». Я предложил его — он был принят и издан. У меня даже попросили еще один. Тогда я вернулся к рукописи «Робинзонов» и создал из нее роман, сильно отличавшийся, как мне кажется, от изначального варианта. Эта книга, из всех мною написанных, имела наибольший успех. Она была переведена на испанский, итальянский, румынский, болгарский и русский. В России ее публикация обернулась настоящим триумфом. Там, за железным занавесом, этот роман очень нравится читателям.

— Многие «фанаты» научной фантастики вообще полагают, что вы — будем называть вещи своими именами — придерживаетесь «левацких» взглядов.

— Если меня и привлекает некоторая «левизна», то скорее советская, нежели французская, так как у русских «левизна» соответствует некоей концепции, с помощью которой можно управлять Вселенной, не будучи игрушкой в ее руках, в то время как «левизна» французская стремится исключительно к «комфорту». Индивидуалист ли я? Да, и в довольно-таки значительной мере. Я бы даже определил себя как своего рода анархиста. Мой принцип таков: не сокрушай других, но и не позволяй другим сокрушать себя. Человек — он для меня превыше всего.

— Есть ли для вас в области научной фантастики, так сказать, «духовные наставники»?

— Большое влияние на меня оказали двое: Уэллс и Рони. Но никаких «духовных наставников», как вы их называете, у меня нету. Не люблю кому-либо подражать. Уэллс и Рони стоят на недосягаемой высоте для многих авторов, пишущих в жанре научной фантастики; к тому же, они настоящие романисты, что является редкостью в этой области. Нравится мне и Баржавель, но его произведения преисполнены слишком уж примитивного идеализма. Для его персонажей счастье заключается единственно в том, чтобы вернуться на Землю! Есть еще одна книга Эрнеста Перошона, которую я обожаю: «Буйные люди»; в ней имеются просто-таки гениальные гипотезы. Не стоит забывать и американцев: среди них, наряду с Артуром Кларком, мой любимый писатель — Пол Андерсон. Но их я люблю читать не в переводах, а исключительно в оригинале. Что мне в них особенно нравится, так это то, что при написании романов они пользуются всевозможными статистическими данными.

— А сами вы в данный момент что-либо пишете?

— Нет, в данный момент у меня нет на это времени... Обычно я работаю по вечерам. Пишу страниц по десять за вечер. Но зачастую я приостанавливаю написание книги. Иногда корплю сразу над несколькими. Так, к примеру, «Пришельцы ниоткуда» сначала представляли собой рассказ об установлении контакта между землянами и инопланетянами. Затем я продолжил писать и придумал роман. Обычно я пишу книги вокруг какой-нибудь общей идеи, но даю волю воображению: результат порой изумляет меня самого! Сейчас у меня готовятся три романа. Первый находится на семнадцатой странице, второй — на двадцать пятой или тридцатой. Третий и вовсе пока лишь набросок. Один из этих романов будет называться «Ветер Кормора». Кормор — так назывался один из городов в книге «Наша родина — космос», продолжением которого и является этот роман. Но на сей раз на одну из планет попадает обитатель космоса. Мне нравятся вестерны, поэтому на этой планете у меня живут скотоводы. Таким образом я совмещу вестерн с научной фантастикой! Вторая книга будет называться «Другая Земля», и в ней пойдет речь о Параллельной Вселенной. Это будет почти что иллюстративный роман — ведь, согласитесь, у истоков развития цивилизации вполне могли стоять не хлебопашцы, а охотники. Вот и на Земле моего романа цивилизация берет начало от охотничьих племен, что определенно вызовет раздражение у тех моих коллег, которые утверждают, что цивилизация могла зародиться лишь от земледелия. Как по мне, так это вовсе не обязательно. Третий роман представляет собой смешение «фэнтези» и научной фантастики. В нем есть персонажи, обладающие магическими способностями, — этакие джеки вэнсы. Действие этого романа происходит на планете, «вернувшейся» в Средневековье, а главный герой чем-то похож на Робина Гуда.

— Почему вы вообще стали писать научную фантастику?

— Потому что это меня забавляет! Конечно, когда у меня «готовится» книга, я излагаю в ней свои взгляды на самые различные проблемы... Но прежде всего я рассказываю историю. Мне всегда это нравилось — рассказывать истории. Даже когда я был совсем еще ребенком. Уже тогда меня привлекало все необычное, причем в гораздо большей степени, нежели фантастика. И мне всегда нравились Поль д’Ивуа и Луи Буссенар, Морис Шампань и некоторые другие писатели.

— Быть может, и Рене Тевенен?

— И он тоже! «Охотник на людей» — один из величайших романов о сверхчеловеке, какие когда-либо были написаны. Читая эту книгу, вы буквально-таки чувствуете, как вас охватывает леденящий ужас! Нравится мне и Жозе Мозелли: «Конец Иллы» был первым научно-фантастическим произведением, которое я прочел в журнале «Наука и путешествия».

— Что вы думаете о научной фантастике в кинематографе?

— Я бы и рад заявить, что она мне нравится. Но зачастую все это выглядит весьма посредственно, если не сказать — забавно. При виде «киношных» лабораторий я смеюсь во весь голос — столь они далеки от лабораторий настоящих. Но вот «Запретная планета» мне понравилась — научная фантастика показана там на самом элементарном уровне, но местами фильм довольно-таки интересный. Нравится мне и первый «Франкенштейн», а мой любимый фильм — «Кинг-Конг». Вот и все, наверное!.. Вообще, я должен сказать, что практически не смотрю научно-фантастических фильмов, так как, в общем и целом, они сильно меня разочаровывают. В принципе, кино мне очень нравится. но его — настоящего кино — больше нет! Остались лишь интеллектуалы, которые треплются почем зря! Знали бы вы, как я тоскую по довоенным вестернам, в которых не было всех этих пустых рассуждений. Мне, кстати, нравится масса вестернов: «Красная река», практически все фильмы про индейцев, «Шейн», «Дилижанс»...