Владимир Михайлов - Восточный конвой

— Играйте, — благосклонно разрешил старик.

— С вашего позволения. Видите ли, когда кто-то говорит со мною открыто, мне прежде всего хочется узнать: почему именно со мной? Случайный выбор? Чья-то рекомендация? Или я, так сказать, победил на закрытом конкурсе? До сих пор вы говорили весьма лестно для меня, но совершенно не конкретно. Итак, что было причиной?

— Скорее, последнее.

— Однако, я нахожусь здесь слишком недолго, чтобы конкурс этот можно было как следует подготовить. Это должно было быть сделано заранее. Следовательно, вы готовились встретиться именно со мною?

— А вам не кажется, что вопрос этот — за рамками допустимого? Кроме того, я, кажется, уже ответил на него ранее.

— Я не совсем так спросил. Что об этом знали вы — понятно, поскольку источник известен. Но откуда знала База?

— Да к чему вам это?

— Объясню популярно. Хотя ваш заказ и достаточно сложен, я бы сказал даже — очень сложен, поскольку включает в себя и просачивание в конвой, и — самое главное — предотвращение катастрофы тем или иным способом — я надеюсь в процессе его выполнения все-таки выжить. Такая цель существует для меня всегда параллельно, всем остальным, и до сих пор, как видите, мне это удавалось. Полагаю, что счастье не изменит и сейчас. Если даже вы придерживаетесь иного мнения. Итак, я задал вам простой вопрос: меня здесь ждали?

Старик медлил.

— Да не тяните же! Хорошо, объясню вам подробнее: от того, что знают или чего не знают обо мне на Базе — поскольку там я безоговорочно опознан, — зависит очень многое: могу ли я и в самом деле каким-то образом открыто присоединиться к ним, или такая возможность исключается?

— Пожалуй, исключается. Нет, не пожалуй — совершенно исключается.

— Хорошо. В таком случае, дилемма представляется неразрешимой: мне нужно оказаться в конвое — но, поскольку его контролирует База, я не могу этого сделать. Вы видите выход?

— Ну, я бы сказал — да. Не помню, говорил ли я вам, что этот пресловутый конвой свою последнюю остановку перед броском к границе — или первую на пути оттуда, все равно — делает в одном и том же лесном поселении.

— Вы знаете, где оно?

— Разумеется. Хуже то, что даже я не знаю местоположения того единственного окна, которым сейчас конвой еще может пользоваться.

— Это потом. Итак, Лесное поселение. Дальше?

— Командует этим лесным предприятием чиновник, ну скажем… сочувствующий моим воззрениям.

— Уже интересно.

— Я послал туда человека, который займет первую же водительскую вакансию в конвое. Водитель у них называется командиром машины, — и обладает определенной свободой действий. Он сможет просто прихватить вас с собой — хотя бы укрыть в трейлере — и таким способом довезти до границы, где вы и начнете действовать. Вот таким способом вы попадете в состав конвоя. Ну, а дальше…

— Одну минутку. Вы сказали — «водительская вакансия». Вы так уверены в том, что она откроется? Боюсь, что вы несколько опоздали. Один водитель заболел и был снят еще на Базе. Буквально на моих глазах.

— Я знаю. Да, это очень досадно — однако могу вас заверить, что это не мы организовали. Скорее всего, он заболел по каким-то естественным причинам. Мы этого не предвидели, иначе наш человек уже сидел бы в кабине тягача.

— Ну что же, что было, то прошло. Дальше?

— Продолжаю. Здесь, в Круге, конвой — он уже прибыл, кстати — должен взять еще одну часть груза. После этого все должно совершаться буквально по часовой стрелке — а порою и по минутной. Погрузка совершается в особых условиях, и тут даже приблизиться к конвою невозможно. Он погрузится и уедет, чтобы на какое-то время остановиться на исходной позиции.

— То есть, в этом самом Лесном поселке.

— Вот именно. И вскорости туда-то вам и предстоит направиться. Я постараюсь доставить вас так близко к нему, как только будет возможно. У вас это называлось бы лесхозом, не так ли? Городок в лесу, соответствующие занятия: заготовка древесины, лесопосадки и всё такое прочее. Там работает достаточно много технетов, и прибытие еще нескольких рабочих — ваше в том числе — не вызовет ничьего удивления.

— Понимаю.

— Итак, место в конвое я могу вам обеспечить. Всё остальное — вы сами. Но ведь вам, насколько я понимаю, инициативы не занимать.

— К сожалению; всё проходит. Но я постараюсь. Итак, предположим, я сижу в одной из машин конвоя. Что я смогу сделать в этой ситуации?

— Вы сможете попасть к «окну».

— Я уже там. Дальше?

— А дальше и начнется то, из-за чего нам понадобились именно вы. Видите ли, я не могу исключить такого варианта, что произойдет небольшая неувязка по времени, и ваши соотечественники, которых вы, безусловно, постараетесь предупредить обо всем, и в самом деле успеют наложить лапу на товар. И вы, вдвоем с моим водителем, окажетесь единственными, кто сможет предотвратить бессмысленное преступление — взрыв с выбросом радиоактивных веществ.

— Гм… Во всем этом есть одно осложняющее обстоятельство.

— А именно?

— Всё то же время. То самое чертово время, которого у нас нет.

— У вас — свой отсчет?

— Орланз, отнеситесь к моим словам серьезно. У меня есть от силы трое суток. Когда они истекут — ну, предположим, я просто исчезну, растворюсь и уже ничем не смогу вам помочь.

— Что же, вот вам задача по плечу: остановите время.

— Если вы полагаете, что меня зовут Иисус Навин…

— Как вас зовут, я знаю.

— Кстати, мне требуется снаряжение. Кое-какое.

— Думаю, мы снабдим вас…

— Тут подойдет только моё.

Орланз ухмыльнулся.

— При вас таковое не обнаружено. Или изъято при задержании?

Усмехнулся и Милов.

— Я думаю, детали моей подготовки не должны вас ни интересовать, ни волновать.

— Я вообще стараюсь волноваться как можно меньше. Как вам десерт, друг мой?

— Я всегда обожал взбитые сливки с клубничным вареньем…

7

(79 часов до)

— Ну, вы готовы? — спросил Орланз.

Даже не прибавил обычного «друг мой». Милов же сделал вид, что не обратил на это ровно никакого внимания. Как и на то, что казался старик хмурым и чем-то словно бы озабоченным.

— Бутафорию вам выдали?

Милов вместо ответа кивнул в угол своей кельи, где лежала более чем наполовину наполненная не новая, напротив, изрядно побывавшая в употреблении дорожная сумка из дешевого пластика.

— Проверили? Ничего компрометирующего? Дайте-ка, я сам взгляну.