Пол Андерсон - Миры Пола Андерсона. Том 17

— Черт все побери, зачем вашим парламентариям собираться лично? У вас же есть система голографической связи. Ваши политики могут посылать и принимать изображения… а мы могли бы воспользоваться неотслеживаемыми способами, чтобы обратиться к ним и пересказать все, что случилось прошлой ночью.

— Тише, дорогой, — она накрыла его руку своей. — Ты знаешь зачем. Электроника годится только для политической показухи. Скупщина — живая, она обсуждает и решает реальные дела, ее членам нужны близость, тонкости, неожиданности.

— Но ведь тебе придется пройти через строй убийц, чтобы добраться до них.

— Я тоже боюсь за тебя, — тихо сказала она. — Давай прекратим это.

Он посмотрел на нее, а она — на него. Изумрудные глаза, высокий лоб, бронзовые волосы, резкие чистые черты — хотя улыбающиеся губы дрожат. Тепло ее пожатия и летний аромат. Была ли она когда-нибудь прекрасней, чем сейчас? Энергия, которая переполняла ее, и скрытая за ней безмятежность не были результатом действия лекарств. Просто лекарства помогли ей оправиться от потрясения, усталости и горя и стать снова прежней Козарой.

— Если сегодня мне и угрожает опасность, — сказала она, — я благодарю Бога за то, что Он позволил мне пережить ее рядом с тобой.

Он удержался и не сказал ей, что не чувствует никакой благодарности. Они поцеловались, очень коротко и легко, потому что машина была набита иханами.

Иханы высадились на окраине Зоркаграда — ни на одной стоянке ближе к центру не хватило бы места для скопища прибывающих машин. Кроме того, внезапное их появление в деловой части города могло вызвать тревогу и ответную реакцию врага. Шествие должно было оказать успокаивающее воздействие. Флэндри и Козара надели плащи с гребнями и хвостами, которые должны были замаскировать их среди мерсейцев-полуантропоидов, и вышли наружу.

Дул западный ветер. В небе сияло солнце, которое казалось бледным на бледном небе. Облака были ярче. Они летели клочьями, ослепительно белые, и их зыбкие тени скользили по земле. Слышались крики крылатых животных. Деревья вокруг площадки и вдоль улицы, которая начиналась от нее — большей частью терранские: дуб, вяз, бук, клен, — раскачивали ветвями, шумели, шелестели дельфийскими предсказаниями, и листья огненными языками падали и вылизывали мостовую. Временами налетал дождь. Вся природа говорила: «Прощай!»

Иханы сомкнулись вокруг людей. Их набралось добрых четыре сотни, — выбранные местоблюстителями отважные, хладнокровные, умело обращающиеся с ножом, трезубцем, гарпуном и огнестрельным оружием, которое они несли с собой. Ивод из Нантейвона, назначенный вождем до возвращения парламентариев, выстроил их в боевые порядки. Они говорили мало и почти не проявляли волнения — по крайней мере оно было незаметно для людского зрения и обоняния. Таков был обычай Обалы. Они не знали пружин и причин происходящего, и это их не особенно заботило. Было довольно того, что их господарь был предан врагами их предков, что его племянница вернулась домой, чтобы рассказать правду и что они были ее солдатами. Впереди ветер трепал два штандарта: белая звезда на синем фоне — Йована Матавули, красный топор на золотом фоне — Гвита.

— Все готово, — доложил Ивод. — Вперед!

Он пошел впереди. Флэндри и Козара охотно взялись на ходу за руки, но даже в таком окружении им приходилось придерживать плащи от этого предательского ветра. Стук их башмаков терялся среди звука слаженных шагов и команд.

Сначала, как и предполагалось, они никого не встретили. Это был новый район частных домов и кондоминиумов, расположенных за пределами генераторов защитного поля, которые обеспечивали некоторую защиту центральным районам города. Жители устремились в более безопасные кварталы. Случайный милицейский взвод, патрулирующий округу ради предотвращения грабежей, наблюдал за процессией издалека, но не вмешивался.

Дальше здания становились старее, выше, стояли теснее, улицы сужались и карабкались вверх, красные черепичные крыши, оштукатуренные стены, знаки и эмблемы над входными дверями, многоквартирные дома, офисы, заводики, увенчанная куполом приходская церковь, несколько больших и маленьких магазинов — в таком месте должно быть оживленное движение, толпы народу, оживленная торговля… Несколько прохожих отошли в сторону, несколько человек виднелось в окнах и дверных проемах — они настороженно смотрели на шествие. Поодаль остановилась машина. Полицейский в коричневой форме и высокой шляпе подошел к Иводу, они переговорили. Полицейский связался с начальством по миникому и оставался на месте, пока над ними не пролетел дозорный аэрокар, затем уехал.

— От этого прямо в дрожь бросает, — шепнул Флэндри Козаре. — Здесь что, всех эвакуировали?

Она переадресовала вопрос. Неподготовленные люди не могут получать точную информацию таким способом, но вскоре она рассказала Флэндри со слов Ивода:

— Сегодня рано утром — организаторы должны были работать всю ночь напролет — началась исправка против имперского персонала. Это когда обычные граждане предпринимают прямые действия. Не бунт или самосуд. Народ действует сплоченно, дисциплинированно, часто собравшись по своим армейским подразделениям… понимаешь, ведь все здоровые взрослые — это резервисты. Такие действия редко выходят из-под контроля, и насилия может вообще не случиться. Преступников могут просто изгнать или арестовать, а представители народа потребуют от властей покарать их. Некоторые исправки свергали правительство. В нашем случае произошло вот что: терране и прочие имперские служащие были интернированы в некоторых зданиях как заложники освобождения господаря и лояльного поведения кораблей Космофлота. Замок осудил акцию как незаконную и связанную с повышением напряжения, потребовал, чтобы толпа разошлась, и выслал полицию. Люди заняли позиции вокруг тех зданий, где содержатся арестованные. Полиция не атаковала их, пока не раздалось ни единого выстрела ни с той, ни с другой стороны.

— Я слыхал и о худших обычаях, — сказал Флэндри. Козара озадаченно спросила:

— Интересно, заговорщики довольны этим? Флэндри пожал плечами:

— Рискну предположить, что да. Однако не забывай, что большинство ваших должностных лиц — патриоты, и независимо от того, стоят они за независимость или нет, считают, что гражданская война — последнее средство. — Он нахмурился. — Но, знаешь ли, это даст нам множество помощников — как простых граждан, так и полицейских. Враг не ожидает нас. Тем не менее если слишком многие из членов парламента откажутся ступить на путь раскола, у него будет возможность для нанесения последнего удара. Возможно, что искрой, из которой вспыхнула эта… э-э… исправка, была сама Мерсейя в людском обличье.