Артур Кларк - Рама Явленный

– ... Мы выждали как можно дольше, – проговорил Орел, – чтобы свести к минимуму время, которое тебе придется провести в неидеальных условиях... Однако мы приступили к подготовке следующей фазы наших действий... Как ты видишь, все обитатели этой комнаты эвакуированы очень давно; дней через восемь-десять мы начнем разбирать стены. К этому времени тебе следует набраться сил...

Николь вновь перешла к расспросам о своей семье и друзьях.

– Как я уже говорил, – отвечал Орел, – все они перенесли долгий сон. Однако адаптация к жизни в Гранд-отеле, как зовет это место твой друг Макс, не всем далась легко. Все твои ближние по Изумрудному городу, включая девушку Марию и мужа Элли Роберта, были первоначально размещены в одном отсеке «морской звезды» в двух больших смежных комнатах. Всех предупредили о том, что подобные условия являются временными, и обещали впоследствии перевести в новые помещения с большими удобствами. Увы, Роберту и Галилею не удалось приспособиться к необычным условиям Гранд-отеля.

– И что же с ними случилось? – с тревогой спросила Николь.

– По социологическим причинам их обоих переместили в другое помещение космического корабля с более жестким режимом. Первым не выдержал Роберт. Вскоре после пробуждения он впал в жестокую депрессию и так и не смог преодолеть ее. К несчастью, он скончался около четырех месяцев назад... С Галилеем все в порядке – в физическом плане, однако антисоциальное поведение не прекращается...

Узнав о смерти Роберта, Николь ощутила глубокую скорбь. «Бедная Никки, – подумала Николь. – По-настоящему у нее так и не было отца... Элли, твоя свадьба принесла вовсе не то, на что я надеялась...»

Она сидела, вспоминая о Роберте Тернере. «Ты был таким сложным человекам, таким одаренным и посвятил всю свою жизнь работе. Но как личность ты оказался удивительным неудачником. Что, если основа твоей души умерла давным-давно... в том зале суда в далеком Техасе, на планете по имени Земля?» Николь покачала головой.

– Увы, – сказала она Орлу, – вся энергия которую я потратила, чтобы спасти Кэти и Роберта от микрооружия октопауков, была Израсходована впустую.

– Ну, не совсем, – возразил Орел, – ведь тогда это было нужно тебе.

Николь улыбнулась и поглядела на коллегу-инопланетянина. «Ну что ж, мой всеведущий друг, – подумала она, подавляя зевок. – Должна признать, что рада вновь оказаться в твоем обществе... Быть может, сам ты и не живое существо, однако проявляешь изрядную мудрость по отношению к нам».

– Позволь мне помочь тебе вернуться в постель, – проговорил Орел. – Для первого раза движений достаточно.

Николь была весьма довольна собой. Она наконец одолела всю комнату по периметру без остановки.

– Браво, – похвалил ее Орел, подходя к ней. – Просто сказочный прогресс. Мы не надеялись, что ты сумеешь так быстро восстановить силы.

– Очень хочется пить, – сказала она, улыбаясь. – Это старое тело теряет столько воды.

Орел поднес ей стакан воды со стола. Допив, Николь повернулась к своему инопланетному Другу.

– Ну как, ты готов выполнить свою часть сделки? – спросила она. – В том чемодане я найду зеркало и перемену одежды?

– Да, – ответил Орел. – Я даже принес косметику, которую ты просила... Но сперва я хочу обследовать тебя, необходимо удостовериться, что сердце в порядке. – Он поднес к ее телу небольшое черное устройство и некоторое время наблюдал за крохотным экраном. – Хорошо, – наконец проговорил он. Скорее даже отлично... Никаких нарушений. Просто сердце работает с перебоями, чего и следует ожидать в таком возрасте.

– А мне можно поглядеть? – поинтересовалась Николь, увидев монитор. Орел вручил ей приборчик. – Итак, – сказала она, – эта штуковина получает сигналы из моего сердца... но что именно означают эти завитушки и странные символы на экране?

– В твое тело введено около тысячи крохотных зондов, более чем половина из них располагается в области сердца. Они не только измеряют критические характеристики сердца и прочих органов, но и регулируют кровообращение и усвоение кислорода. Некоторые из зондов даже помогают органам нормально функционировать... На экране ты видишь суммарные данные за конкретный временной интервал. Их обрабатывает и передает процессор, расположенный внутри твоего тела.

Николь нахмурилась.

– Не надо было спрашивать. Нечему радоваться... Зачем вы натолкали в меня весь этот электронный мусор?

– Зонды, вообще-то говоря, не электронные, – возразил Орел, – во всяком случае, в том смысле, в каком вы, люди, понимаете это слово. И они абсолютно необходимы на этом этапе твоей жизни. Без них ты не прожила бы даже дня...

Николь поглядела на Орла.

– Почему же тогда нельзя было позволить мне умереть? – спросила она. Или у вас есть какие-то цели, оправдывающие подобные усилия? Быть может, я что-то должна еще сделать для вас?

– Быть может, – ответил Орел. – Но что, если мы просто хотели предоставить тебе возможность еще раз увидеть свою семью и друзей?

– Трудно поверить, что мои желания могут что-либо значить в вашей иерархии ценностей.

Орел промолчал. Он подошел к чемодану, оставленному на полу возле стола, и возвратился с зеркалом, влажной тканью, простым синим платьем и сумочкой с косметикой. Николь сняла белый ночной халат, который был на ней, обтерлась полотенцем и одела платье. Она глубоко вздохнула, принимая от Орла зеркало.

– Вот уж это я совершенно не готова увидеть, – проговорила она с нервной улыбкой.

Николь не смогла бы узнать лицо, представшее перед ней в зеркале, не подготовься она к этому заранее. Вся кожа была покрыта сетью мешочков и морщин. Волосы, даже брови и ресницы, стали либо белыми, либо серыми. Николь захотелось заплакать, и она с трудом сдержала слезы. «Боже, подумала она, – какая старуха... неужели это действительно я?»

Она поглядела на свое лицо в зеркало, вспоминая черты той очаровательной женщины, которой была когда-то. Там и сям она еще могла видеть остатки прежней красоты, однако надо было знать, где искать.

Николь вдруг вспомнила некий давний случай, когда она подростком вместе с отцом гуляла по сельской дороге возле их дома в Бовуа. К ним приближалась старуха с палочкой, и Николь попросила отца перейти на другую сторону, чтобы обойти ее стороной.

– Почему? – удивился отец.

– Потому что я не хочу видеть ее, – проговорила Николь. – Она стара и уродлива... От нее у меня мурашки по коже.

– Когда-нибудь и ты станешь старухой, – ответил отец, отказавшись перейти дорогу.

«А теперь я сама стара и уродлива, – подумала Николь. – У меня от себя самой мурашки по коже». Она вернула зеркало Орлу.