Юрий Никитин - Земля наша велика и обильна...

– Меня сопровождает целый отряд охраны, – предупредил я.

– Не волнуйтесь, с ними уладим. Из них половина – бывшие наши работники. Должен сказать, что Уваров сумел переманить нескольких ценнейших оперативных работников даже из действующих. До завтра, Борис Борисович!

– До завтра, – пробормотал я уж после того, как в трубке щелкнуло.

Ночь прошла неспокойно, хотя я проглотил таблетку мелатонина, грезилось нечто тревожное, пугающее. Утром встал несколько разбитый, проглотил двойную дозу L-карнитина, новомодное и вроде бы взбадривающее за счет сжигания жира, умылся, побрился, все время неотрывно думая о предстоящей встрече. И пока завтракал какой-то вкусной гадостью из очищенного протеина, прикидывал, что же им от меня надо. И не ловушка ли, чтобы прибить легко и без лишних хлопот.

Прошло не больше пяти часов, как я поднялся в свою импровизированную спальню, а когда спускался в рабочие апартаменты, встретил на лестнице Терещенко и, поглядывая на его железоблочное лицо, сообщил:

– У меня сегодня будет одна встреча… Вне стен офиса.

– Хорошо, Борис Борисович, – ответил он. – Не беспокойтесь, все схвачено.

Знает, понял я. С ним связались сразу же. Возможно, даже сообщили, о чем примерно разговор, чтобы не дергался за охраняемый объект. Это не значит, что сказали правду, но тут уж простенькие Юлины приемы по выявлению врунов не помогут, в действие вступили суперпрофессионалы вранья и обмана.

Машину подогнали к подъезду, я прошмыгнул как можно быстрее, в это время часть охраны смотрит на крыши домов, а часть по сторонам. Водитель явно нервничал, на большой скорости пронесся между домами, что вообще-то запрещено, вылетел на шоссе и пошел по левой стороне. Я помалкивал, справа от меня, где обычно сидел массивный Андрей, закрывая всем телом, пусто, а Терещенко, собранный, настороженный, смотрит вперед, вглядываясь в прохожих и машины. Рядом с водителем тоже пустое сиденье, хотя и там телохранитель раньше сидел, выпрямившись, защищая босса и силой оружия, и своим телом.

Так неслись минут двадцать, затем машина быстро перебралась в правый ряд, притормозила и остановилась у самой бровки. Мужчины на тротуаре оглянулись и тут же оказались внутри машины, словно просочились сквозь запертые дверцы. Один сел впереди, второй опустился на сиденье рядом со мной, сказал профессионально дружески, отчего на меня повеяло Лубянкой:

– Мой заместитель вчера разговаривал с вами, он и должен был войти в контакт, но я решился удостовериться сам. Меня зовут Николай Васильевич, у меня такая же разношерстная организация, как у вас.

Я помолчал, еще не определившись, как с ним держаться. Он сидит рядом, но в лимузине просторно, между нами дистанция, я вижу краем глаза, как серебрятся коротко стриженные волосы, даже поблескивают, словно металлические иглы, острые и опасные. Этот директор ФСБ, фамилия его Конецпольский, выглядит острым и неприступным, словно вместе с ним вошло окружающее его силовое поле, не позволяющее не то что прикасаться к нему, но даже садиться слишком близко.

По его прямой спине можно бы принять за балеруна, если бы с первого взгляда я не уловил: люди с таким лицом и глазами цвета обнаженного ножа никогда не снизойдут до танцев, это кадровая армия, да не просто армия, а настоящая, ее ядро, такими раньше были кавалергарды, у них и выправка на всю жизнь, и манеры, и осанка, такого человека выдает даже взгляд и отрывистая упругая речь.

В то же время по его сухощавому суровому лицу видно, что этот человек много повидал, много пережил, много испытал.

– Моя называется партией, – сказал я наконец, – а ваша… иначе.

– Верно, – согласился он. – А служба наша в том, чтобы граждане нашей страны чувствовали себя в ней в безопасности. Не так ли?

– Нет, – сказал я.

– А как, по-вашему?

– Чтобы граждане нашей страны чувствовали себя в безопасности. Можно сократить ненужные слова еще больше: чтобы граждане чувствовали себя в безопасности.

Он подумал, кивнул.

– Да, в идеале это так. Как с прекрасным лозунгом насчет подставления левой щеки. Все понимают, да никто ему не следует. Жизнь, увы, заставляет думать в первую очередь о сегодняшнем дне. А сегодня выглядит так, что вы можете одержать победу на выборах. К вам уже присматриваются не только наши деятели, но и зарубежные. Я имею данные, что с вами уже вступали в контакт представители… других правительств.

– Даже не разведок? – уточнил я.

– Те не в счет, – ответил он серьезно. – Но к вам проявили интерес и главы государств. Вы же сами понимаете, ваша программа в первый день прозвучала, как курьез, потом – как похоронный набат. Даже когда все заговорили в печати и на кухнях, все равно не представляли, во что выльется! Еще и потому, что такое прозвучало не в какой-нибудь Англии, что и так почти один из штатов, а здесь, в России! Где только что строили коммунизм для всего мира, где только свою дорогу полагали верной. А еще мало того, что сама по себе идея дикая, сногсшибающая, но что исходит от вас, лидера русских националистов, – вообще ни в одни ворота! Такое может быть только в России. Сейчас уже не только Россия бурлит, весь мир замер в нетерпении, ждет наших выборов. Раньше с таким интересом весь мир следил за выборами в Штатах, а сейчас вся Америка следит за тем, кого выберут в России. А нас, силовые структуры, вообще трясет, как при землетрясении. Для кого-то, как вы понимаете, ваше избрание означает попросту могильную плиту.

Он сказал спокойно, но я ощутил, что только сейчас подошли к основному вопросу. Машина идет по Пятницкой, до нашего офиса по дуге минут пятнадцать, а с учетом пробок и все полчаса, успеем обсудить основные моменты.

– Напрасно, – ответил я. – Не представляю, для кого может быть плохо, а то и могильно, если вольемся в Соединенные Штаты. Для кого? От этого плохо только самим Штатам, там на приличное время понизится общий уровень жизни! Да и вообще начнутся некоторые болезненные подвижки. А вот россиянам – в кайф. Тем более – умным, энергичным, знающим, работящим.

– А Штаты примут? – поинтересовался он чересчур легким тоном.

– Да, – ответил я как можно тверже. – Их патриотизм настоящий, вы же знаете, в отличие от нашего декларативного. Это русские ради России даже пальчик не прищемят, только болтать горазды, а рядовые американцы легко пойдут на снижение жизненного уровня в обмен на присоединение таких громадных территорий и такого количества народа, что автоматически закрепляет за их страной статус сверхдержавы на все времена. Они понимают, что через пять-десять лет эти природные богатства востребуются и обеспечат западную – именно западную! – цивилизацию всем необходимым для богатства, процветания и выхода к звездам.