Юрий Шушкевич - "Вексель Судьбы" (книга первая)

Сердце моё не спит,

Громко в груди стучит.

Сердце ответа просит,

И дальний вальса звук доносит --

Что за чредой невзгод

Встреча опять нас ждёт!

И что уж счастье на пороге

В этот дивный день!

Дирижёр выдал знак паузы и специально, как все могли ясно видеть, на какой-то миг её задержав, дал, наконец, разрешение оркестру играть по-настоящему. Вторя лёгкой, стремительной, слегка лукавой и бесконечно радостной мелодии, голос Марии легко и непринуждённо воспарил над пением скрипок и трелями флейт:

Весенней песни лёгкий нрав

В роскошной зелени дубрав

И звонкий тон на звук любой

Нам дарит Венский лес с тобой!

Ла-ла!

Ла-ла!

Ла-ла!

А-а!

Ла-ла!

Ла-ла!

Ла-ла!

А-а!

Разлуки льды

растают -

Распахну своё

окно,

Что не делала

давно,

Солнца вихри

вновь играют!

Мария отлично понимала, что сегодня она поёт свободно и хорошо, без малейшей боязни принимая всем своим существом зачарованное внимание огромного зала и ощущая нарастающий трепет тысяч сердец, внемлющих её пению.

Пусть встречаться придётся

в вечерний час

В неурочный час,

Без излишних глаз...

На какой-то миг, вторя этим словам, ей захотелось закрыть глаза и самой забыться в предвкушении чего-то неведомого, роскошного, прекрасного и вечного в своей недосказанности:

Этот лунный час,

Он -- не выдаст нас!

Я тебя

обниму

С жаждой счастья

и страстью огня!

Обниму.. Обниму!..

Не верну

в прежний мир!

Не отдам

в прежний мир

без меня!

Вслушиваясь в таинственные переливы арфы, Мария твёрдо и убеждённо поняла, что смысл этой её песни -- в обращении к единственному человеку на земле, которому она должна поверить и направить отныне в его сторону все свои чувства и надежды:

И пускай Луны

бледен

свет,

И пускай ещё

далёк

рассвет -

Ты взглянешь на меня -

Я улыбнусь тебе,

И мы поверим

в дар судьбы

и в наше счастье!

Пусть

прошлое уйдёт,

И новый

день

Оставит в нём навеки

грусть

и тень!

И вот, наконец-то, наступил момент, когда она сможет и должна будет показать всю запредельную лёгкость и красоту своего подвижного, полётного голоса! Как долго она ждала этого высокого и счастливого мига, скитаясь по местам бессмысленным и злачным, перепевая опостылевший шансон на дебильных корпоративах и в вонючих кабаках, в окружении свиноподобных рыл, как безответно и обречёно стучалась во всегда наглухо закрытые двери немногочисленных приличных мест... Так неужели сегодня -- её час? Неужели всё получится? Всё получится, всё -- неужели сразу и навсегда?

И вот уже свершается! Без малейшей боязни, легко приближаясь к верхним недоступным регистрам, Мария продолжает петь вольно, звонко и ярко:

Ла-ла-ла-ла-ля!

Ла-ла-ла-ла-ля!..

Ла-ла-ла,

ла-ла,

ла-ла-ла-ла-ла!..

Я хочу,

я хочу

танцевать

снова вальс!

"Ля" третьей октавы? Или, страшно подумать, -- даже "си"? Но ведь взяла! И при этом какой объём! Прекрасно! А что дальше? А дальше -- дальше снова безумие полёта, снова простор, снова непреодолимая, неистребимая жажда счастья! Счастья, о котором она так долго грезила и которое она наконец-то сумеет вырвать у судьбы!

А-а-а! Аа!

А-а-а! Аа!

Этот вальс танцевать!

Этот вальс только знать!

Этот вальс,

этот вальс,

этот вальс,

этот вальс!...

Я хочу

танцевать!

Танцевать

и летать!

Нет прекрасней судьбы,

Нет прекрасней мечты!

Ла-ла! Ла-ла!

Ла-а! Ла-ла!

Вот дирижёр, безусловно довольный работой голоса Марии, делает указание оркестру перейти на пианиссимо. Музыка отступает на задний план, и теперь уже только один чистый, серебряный голос творящей чудо певицы весело и торжественно врывается со сцены в замерший от напряжённого внимания зал:

И снова радости мотив

Несётся, всё опередив!

И вторит музыке небес

Прекрасный Венский лес!

Ла-ла!

Ла-ла!

Ла-ла!

Ла-ла!

Ла-ла!

Ла-ла!

Ла-ла!

Ла-ла!

В этот момент дирижёр подаёт очередной знак, оркестр полностью замолкает, и Мария, счастливо и озорно глядя в прямо ему в глаза, завершает свой концерт на предельной, звенящей и сияющей высоте:

А-аа!

А-аа!

Пусть над миром

властвует

вечный гимн

Любви!

Закончив петь, Мария едва успела послать зрителям воздушный поцелуй и только намеревалась склонить голову в поклоне, как зал взорвался неистовой и безудержной овацией. Началось вставание с мест, послышались восторженные выкрики "на бис" и "браво". Седовласые, увешанные золотом наград фронтовики и их боевые спутницы, словно забыв о годах, аплодировали стоя, приветственно размахивали руками и громко выкрикивали слова восхищения. Кто-то увлечённо раскачивал головой в такт продолжающей греметь в ушах музыке, несколько человек самозабвенно пытались дирижировать воображаемыми оркестрами, а один старичок в матросской форме, словно ребёнок, то и дело восторженно подбрасывал вверх видавшую виды бескозырку, вынуждая то одних, то других соседей отвлекаться на её возвращение своему без меры разошедшемуся обладателю.

На сцену хлынуло море цветов, и спустя каких-то полминуты Мария уже не могла держать их огромную охапку, цветы покорно ложились на рампу к её ногам, падали в оркестровую яму, в проход... Над рядами стоял плотный одобрительный гул и казалось, что на эти несколько минут все присутствовавшие напрочь позабыли о продолжающемся концерте и желали только одного -- излить в адрес никому доселе неизвестной юной певицы, столь неожиданно и искромётно воскресившей страницы их далёкой молодости, свою приязнь, почитание и высшую степень похвалы.

Чтобы остановить овацию и дать возможность перейти к следующему номеру, вышколенный оркестр был вынужден негромко заиграть новую тему. Другая мелодия стала понемногу вытеснять продолжавшие звучать во взбудораженных головах аккорды Штрауса, и зал потихоньку начал успокаиваться.

Мария послала зрителям прощальный поцелуй, поклонилась и убежала со сцены. Вновь появились ведущие и не спеша, чтобы страсти окончательно улеглись, стали предварять следующее выступление.

Едва дойдя до гримёрной, Мария рухнула в кресло, и её тотчас же облепили друзья и многочисленные незнакомые люди. Вновь откуда-то стали появляться цветы, зазвучали восторженные голоса и бесконечные поздравления. Вбежал абсолютно сияющий Штурман, расталкивая локтями толпу поклонников:

-- Ты -- королева! Ты ещё даже не понимаешь, что ты натворила! Это полный фурор!