Паоло Бачигалупи - Заводная и другие (сборник)

Ма рассмеялся.

– Ты выглядишь как знаменитость.

«Не обращай на него внимания!» – раздался голос в сознании Трэна, который вытащил последние баты из сумки – деньги, сэкономленные, когда спал на темных лестницах, из-за чего теперь опаздывал, – и рассовал их по карманам.

– Похоже, ты торопишься. У тебя назначена встреча?

Трэн решительно зашагал прочь, стараясь не вздрогнуть, когда протискивался мимо мощного тела Ма.

Ма со смехом крикнул ему вслед:

– Куда ты направляешься, мистер Знаменитость? Мистер Три выгодные возможности. Быть может, у тебя есть сведения, которыми ты готов поделиться с остальными?

На его крик начали оборачиваться другие: голодные лица желтобилетников, голодные рты. Вокруг, насколько Трэн мог видеть, стояли одни желтобилетники, и все смотрели на него. Те, кто случайно уцелел. Мужчины. Женщины. Дети. Они узнали его. Вспомнили историю. Новое одеяние и разоблачающий крик высветили его будто прожектором, и насмешливые вопли толпы обрушились на него муссонным ливнем.

– Вэй! Мистер Три выгодные возможности! Чудесная рубашка!

– Хочешь покурить, мистер Знаменитость?

– Куда ты так торопишься, да еще в таком парадном виде?

– Собрался жениться?

– Есть работа?

– Мистер Знаменитость! У тебя есть для меня работа?

– Куда собрался? Может быть, нам всем надо последовать за Старым Многонациональным?

Шею Трэна покалывало, он трясся от страха. Даже если они увяжутся за ним, то будет уже слишком поздно, и они не сумеют воспользоваться преимуществом. Впервые за последние полгода умения и знания были на его стороне. Теперь пришло время его единственного шанса.

Он бежал рысцой через утреннюю толчею Бангкока в окружении велосипедистов, велорикш и скутеров с пружинными двигателями, проносившихся мимо. Тело заливал пот, пропитывая хорошую рубашку, даже пиджак промок. Трэн снял его и перебросил через руку. Седые волосы липли к влажному лысому яйцеобразному черепу, покрытому коричневыми старческими пятнами. Через каждый квартал он переходил на шаг, чтобы унять дыхание, у него разболелись щиколотки, в груди что-то хрипело, старое сердце отчаянно колотилось.

Следовало бы потратить бат на велорикшу, но он не сумел заставить себя расстаться с деньгами. Он опаздывал. Возможно, уже непоправимо опоздал? А если так, то лишний бат будет потрачен напрасно, и сегодня вечером ему придется голодать. С другой стороны, какой толк от костюма, пропитанного потом?

Одежда создает человека, говорил он своим сыновьям; первое впечатление является самым главным. Удачный старт определяет успех. Конечно, ты можешь завоевать доверие своими умениями и знаниями, но люди в первую очередь животные, так что нужно хорошо выглядеть и хорошо пахнуть. Необходимо удовлетворить их основные чувства. И тогда они будут к тебе расположены и сделают выгодное предложение.

Ведь именно по этой причине он сумел побить Второго сына, когда тот явился домой с татуировкой красного тигра на плече, словно заделался гангстером-калорийщиком. Разве не для этого он заплатил дантисту, чтобы тот обработал зубы его дочерей окультуренным бамбуком и специальными скобками из Сингапура, сделав их прямыми, как бритвы?

И разве не по этой причине «зеленые повязки» в Малайе ненавидят нас, китайцев? Из-за того, что мы так хорошо выглядим? Потому что производим впечатление богатых людей? Потому что правильно говорим и напряженно работаем, тогда как они ленивы, а мы ежедневно исходим трудовым потом?

Трэн смотрел, как мимо проехало несколько скутеров тайско-китайского производства. Замечательные быстрые устройства – мощные мегаджоульные пружины и маховые колеса, педали и фрикционные тормоза для обратного сбора кинетической энергии. И всеми фабриками, которые их производили, на сто процентов владели китайцы Чаочжоу. Однако в сточных канавах этой страны не течет кровь китайцев Чаочжоу. Этих китайцев любят, хотя они приехали в Тайское королевство как фаранги.

Если бы мы ассимилировались в Малайе, как выходцы из Чаочжоу, разве терзал бы нас теперь голод?

Эта мысль заставила Трэна покачать головой. Невозможно. Его клан должен был бы принять ислам и отправить всех предков в ад. Разве такое возможно? Может быть, такова карма его народа, которому суждена погибель. Стоять, горделиво расправив плечи, и несколько недолгих лет управлять городами Пинанг и Малакка и всем западным побережьем Малайского полуострова, а потом умереть.

Одежда создает человека. Или убивает его. Наконец Трэн это понял. Белый, сшитый на заказ костюм от Братьев Хван – это лишь мишень. Даже антикварный золотой механизм у тебя на запястье ничто… разве только приманка. Трэн спросил себя, не лежат ли превосходные зубы его сыновей в пепле «Трех выгодных возможностей», а их замечательные часы привлекают внимание акул и крабов в трюмах разрушенных, когда-то быстроходных кораблей?

Ему следовало знать, предвидеть заранее, что кровавые секты и национализм начнут стремительно набирать силу. Как и тот человек в отлично сшитой одежде, за которым он следовал пару месяцев назад, должен был понимать, что костюм еще не защита. Человек в хорошей одежде и к тому же желтобилетник – всего лишь кровавая наживка для комодского варана[91]. Что ж, болван хотя бы не испачкал кровью костюм, когда белые кители с ним закончили. Он не умел выживать. Он забыл, что перестал быть знаменитостью.

Но Трэн учился. Однажды он постиг тайны течений и карту моря, рынок и биоинженерную чуму, максимизацию доходов и учение Школы драконовых ворот[92], теперь же перенимал навыки чеширов, умевших мгновенно исчезать из виду и скрываться от врагов при первых признаках опасности. Он учился у ворон и коршунов, которые процветают, питаясь отбросами. Вот кому следовало подражать! Он должен избавиться от привычек тигра. Тигры сейчас остались только в зоопарках. На них идет постоянная охота. Но маленькие зверюшки имеют шанс добраться до плоти и сбежать с последним костюмом от Братьев Хван, пересекшим границу Малайи. Теперь знаменитый клан Хван мертв, а все их творения сгорели, остались лишь воспоминания и антикварные вещи, да еще старик, живущий отбросами, который понимает важность приличного внешнего вида.

Мимо проехал порожний велорикша, оглянулся на Трэна и вопросительно вскинул бровь, привлеченный костюмом от Братьев Хван, болтающимся на худосочном теле Трэна. Он неуверенно поднял руку, и велорикша притормозил.

Стоит ли рискнуть и потратить последние резервы?

Бывали времена, когда он посылал корабли своего флота через океан в Ченнаи с вонючим грузом дурианов, потому что догадался: индийцы не успели высадить семена, способные сопротивляться новым видам пузырчатой ржи. Времена, когда он покупал черный чай и сандаловое дерево у речников в надежде, что сумеет удачно продать их на юге. Теперь же он не мог решить, идти пешком или ехать. Каким жалким человеком он стал! Иногда ему начинало казаться, что он лишь голодный дух, застрявший между мирами и неспособный хоть как-то выбраться из этой ловушки.