Роберт Хайнлайн - Пришелец в земле чужой
— Нет, сейчас!
— Ладно, говори, только отодвинься.
— Джубал, мой любимый брат. Мужчины обращают большее внимание на то, как выглядят женщины. Поэтому женщины изо всех сил стараются быть красивыми, и в этом всеобщее счастье. Когда-то я зарабатывала стриптизом. Я видела, что мужчины радуются, глядя на меня, и сама радовалась тому, что могу дать им то, что нужно. Но женщины — не мужчины, им все равно, как мужчина выглядит; их больше волнует, что у него внутри. Женщину интересует, богат ли мужчина, будет ли он добр к ее детям, добр ли он сам по себе? Так вот, я ищу в тебе не ту красоту, которую ты ищешь во мне. Ты прекрасен, Джубал!
— Ради Бога!
— Ты прав. Ты есть Бог, и я есть Бог. Ты нужен мне. Я предлагаю тебе воду. Давай разделим ее и сблизимся!
— Слушай, девочка, если я правильно тебя понял…
— Ты правильно понял: давай разделим все, что у нас есть, наши тела и души.
— Дорогая, у тебя есть чем делиться, а я свое роздал уж и не помню когда. Мне очень жаль, поверь. Пожалуйста, оставь старика в покое и дай ему поспать.
— Ты заснешь, когда придет время. Я могу поделиться с тобой силой, но я вижу, что в этом нет необходимости.
«Черт возьми, и в самом деле нет!»
— Нет, дорогая. Спасибо.
Она встала рядом с ним на колени и склонилась к нему.
— Джилл сказала, что если ты станешь упираться, я должна заплакать. Я сейчас заплачу, налью на тебя слез, и ты волей-неволей разделишь со мной воду.
— Ох уж эта Джилл! Бить ее некому!
— Начинаю плакать.
Она не произнесла ни звука, но на грудь Харшоу вдруг шлепнулась одна теплая капля, вторая, и еще, и еще…
Джубал испугался, обнял ее и смирился с неизбежным.
Глава 36
Джубал проснулся бодрым, отдохнувшим и счастливым. Он понял, что давно не чувствовал себя так хорошо перед завтраком. На протяжении многих, многих лет в неприятный для него отрезок времени между пробуждением и первой чашечкой кофе он уговаривал себя, что завтрашний день будет лучше.
Этим утром он поймал себя на том, что насвистывает какую-то мелодию. Заметив это, он остановился, потом забыл и засвистел снова.
Он посмотрелся в зеркало, усмехнулся и скорчил гримасу.
— У-у, старый козел, вот сейчас за тобой пришлют скорую! — Заметил на груди седой волосок, вырвал; остальные, такие же седые, вырывать не стал и пошел одеваться.
За дверью своей комнаты Харшоу увидел Джилл. Ждет, негодница, в этом доме никто нигде не оказывается случайно, здесь все закономерно.
Джилл бросилась ему на шею.
— Джубал, мы тебя так любим! Ты есть Бог!
Он поцеловал ее так же тепло, как и она его, понимая, что поступить иначе было бы лицемерием, и заметил, что поцелуй Джилл чем-то неуловимым отличается от поцелуя Дон.
— Ах ты, Мессалина, — сказал он наконец, отстраняя Джилл, — как подставила меня!
— Джубал, дорогой, ты был просто великолепен!
— Гм… откуда ты знала, что я могу?
Она посмотрела на него невинными глазами.
— Я это знала еще тогда, когда мы с Майком жили в Поконосе. Он, бывая в трансе, иногда заглядывал к тебе спросить о чем-нибудь…
— Но я всегда спал один!
— Я не отрицаю, но Майк потом задавал мне вопросы…
— Хватит! Все равно нечестно было меня подставлять!
— Не притворяйся, тебе понравилось, нам нужно было сблизиться с тобой и принять тебя в Гнездо. Мы любим тебя и хотим, чтобы ты был с нами. А ты такой скромный, мы и решили тебя не обижать. И ты, кажется, не обиделся.
— Что значит это «мы»?
— Ты не понял? Это была церемония посвящения. Мы все, все Гнездо, вникли в тебя через Дон. Майк ради этого вышел из транса.
— Ага, Майк проснулся, — Джубал поскорее переменил тему. — Вот почему ты так сияешь!
— Не только. Мы действительно радуемся, когда Майк возвращается, но он никогда не уходит совсем. Джубал, ты, кажется, не полностью вник в наш способ разделения воды. Но ожидание окончится, и ты поймешь. Майк тоже не сразу понял, зачем люди сближаются. Он решил: чтобы ускорить процесс размножения, как это делается на Марсе.
— Ну да, дети — главная цель сближения. Что делает мое поведение, по меньшей мере, глупым, потому что в моем возрасте дети ни к чему.
— Дети — одна из задач, но не главная. Дети придают смысл будущему. Но ребенок зарождается в женщине три, четыре, ну, десять раз за всю жизнь, за те тысячи раз, когда она делится собой. Поделиться собой — вот главная цель того, что мы делаем так часто, но делали бы редко, если бы главной целью было размножение. Майк понял это, потому что на Марсе сближение и размножение — совершенно отдельные процессы. Как я счастлива, что я не марсианка, а человек и женщина!
Харшоу пристально посмотрел на нее.
— Девочка, ты беременна?
— Да, Джубал. Я вникла, что ожидание окончилось и я могу родить ребенка. Большинству женщин в Гнезде не нужно было ждать, а мы с Дон были заняты. Когда же сожгли храм, я поняла, что предстоит долгое ожидание, прежде чем Майк построит новый храм, и я решила, что в этом промежутке могу не торопясь построить ребенка.
Из всей этой идейной болтовни Джубал вычленил центральный факт, вернее, не факт, а предположение, которое вполне вероятно. У Джилл была масса возможностей. Вырастет живот — надо будет забрать ее к себе. Дисциплина — хорошо, а медицина лучше. Он скорее перессорится со всем гнездом, чем позволит, чтобы с Джилл случилась эклампсия или еще что-нибудь. Тут он подумал, что у Дон тоже было много возможностей, но решил об этом не говорить.
— А где Дон? Где Майкл? Почему так тихо и пусто?
Было на самом деле тихо и пусто, но счастливое ожидание продолжало витать в воздухе, все усиливаясь. Казалось бы, после церемонии посвящения атмосфера должна разрядиться, но не тут-то было. Харшоу вдруг вспомнилось, как что-то подобное произошло с ним в детстве, в цирке. Кто-то крикнул: «Слоны!». Все встали, а он был маленький и ничего не видел, пока все не успокоились и не сели. И сейчас ему казалось: будь он чуть-чуть выше, можно было бы глянуть поверх голов и увидеть слона… но вокруг не было толпы.
— Дон велела мне поцеловать тебя от ее имени. Она занята в ближайшие три часа. Майк тоже ушел в транс.
— Жаль.
— Не огорчайся, он скоро вернется. Он старается поскорее закончить работу и устроить в честь твоего приезда праздник. Дюк вчера мотался по городу, искал скоростные магнитофоны, а сегодня мы засадили всех говорящих за словарь, так что скоро Майк освободится для светской жизни. Я как раз закончила очередной сеанс и заглянула к тебе сказать доброе утро, а Дон заступила на смену. Первый поцелуй был от меня, а этот — от Дон, — она обвила его шею руками и жадно приникла к его губам. — Боже! Как мы долго ждали! Ну, пока!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});