Роберт Силверберг - На дальних мирах (сборник)

— Что с тобой произошло? — спросила она.

Хилгард печально улыбнулся.

— В какое-то неуловимое мгновение у меня, похоже, произошла полная подмена личности. Раньше я был холостяком и владел выставочным залом в квартале от «Блуминдейлс». Теперь я женатый человек и совладелец фирмы на 57-й Ист-стрит, занимающейся исследованием рынка. И так далее и тому подобное. Краткий приступ головокружения среди памятников Теотиуакана, и все в моей жизни переменилось.

— Ты не помнишь Силию?

— Здесь дело не только в амнезии, если ты это имеешь в виду. Я не помню ни Силию, ни вообще что-либо, имеющее отношение к моей жизни здесь. Зато я помню миллион других вещей, которых теперь, похоже, просто не существует. Полная структура другой реальности, включая телефонные номера, адреса, детали биографии. Ты, например, Джудит, которую я знаю, работает в Рокфеллеровском университете. Она не замужем и живет в доме 382 по 61-й Ист-стрит, а ее номер телефона… Ты понимаешь, что я имею в виду? Кстати, ты, возможно, единственная связь между моей старой жизнью и этой. Почему-то я знаю тебя в обеих реальностях.

— Нам надо сразу провести весь комплекс неврологических тестов, поскольку меня это наводит на мысль о сильнейшем коротком замыкании у тебя в голове. Я в жизни не встречала ничего подобного, хотя уверена, что смогу отыскать в литературе аналогичные случаи. С людьми, которым довелось пережить радикальную диссоциативную реакцию, приводящую к полному разрушению структуры личности.

— Что-то вроде шизоидного припадка, ты это имеешь в виду?

— Психологи теперь не так часто пользуются терминами вроде «шизофрения» или «паранойя», Тед. Они давно потеряли свою строгость под давлением широко распространенных заблуждений, а кроме того, это слишком общие термины. Мы теперь ^наем, что мозг — чрезвычайно сложный инструмент, обладающий способностями, которые выходят далеко за пределы нашего рационального понимания. Я имею в виду, например, всякие фокусы с перемножением в уме десятизначных чисел. Вполне возможно, что при наличии определенных стимулов мозг в состоянии выработать абсолютно логичную суррогатную структуру личности, которая…

— Сказать проще, я рехнулся?

— Если сказать проще, — ответила Джудит, — ты подвержен устойчивым заблуждениям чрезвычайно подробного характера.

Хилгард хмыкнул.

— Одно из таких заблуждений, должен тебе сообщить, заключается в том, что за последние четыре года мы с тобой провели вместе не одну ночь.

Джудит улыбнулась.

— В этом нет ничего удивительного. С тех самых пор, как мы с тобой познакомились, ты постоянно и очень мило со мной флиртовал.

— Мы когда-нибудь были близки?

— Конечно, нет, Тед.

— Я когда-нибудь видел тебя обнаженной?

— Нет, если только ты каким-то образом не подглядывал за мной.

Хилгард задумался, насколько эта Джудит отличается от той, которую он знал, потом рискнул:

— Тогда откуда я знаю, что у тебя на левой груди есть маленький шрамчик?

— Мне действительно удалили несколько лет назад небольшую доброкачественную опухоль, — сказала Джудит, пожимая плечами. — Тебе об этом могла сообщить Силия.

— И я бы знал, на какой груди?

— Вполне возможно.

— Я мог бы рассказать тебе кое-какие подробности, которые полагается знать только человеку, очень близко с тобой знакомому. Например, как ты ведешь себя в постели.

— В самом деле?

Игривая, недоверчивая улыбка на лице Джудит исчезла. Губы ее сжались, глаза сузились, а на щеках появились пунцовые пятна. В глаза Хилгарду Она уже не смотрела.

— Я не прятал магнитофон под твоей кроватью. И не обсуждал твои привычки с Роном, — сказал Хилгард. — Я его не узнаю, даже если столкнусь с ним на улице. Мысли я тоже не читаю. Но откуда мне это известно?

Джудит молча передвигала по столу бумаги. Руки у нее немного дрожали.

— Может быть, это у тебя диссоциативная реакция? — сказал он. — Ты забыла все, что нас связывало.

— Ты сам знаешь, что это нонсенс.

— Верно. Потому что Джудит Роуз, которую я знал, работала в Рокфеллеровском университете. Но я знал Джудит Роуз, похожую на тебя буквально во всем. Теперь ты в этом не сомневаешься?

Она не отвечала, глядя на него взволнованно и удивленно, и было в ее взгляде что-то еще — какое-то оживление, заинтересованность, отчего Хилгарду подумалось, что он все-таки сумей дотянуться до нее, до этой Джудит, через барьер своего затерянного мира и разжечь в ее душе некое подобие любви, которую они разделяли в другой реальности. Внезапно его воображение захватил дикий фантастический план — освободиться от Силии, увести Джудит от Рона и заново выстроить в этом незнакомом мире те отношения, что отобрала у него судьба. Но идея погасла так же стремительно, как и возникла. Глупо это. Бессмысленно. Невозможно.

Наконец Джудит сказала:

— Опиши мне все, что с тобой случилось.

Хилгард рассказал о событиях в Мексике со всеми подробностями, которые только мог вспомнить, — головокружение, ощущение перехода куда-то, постепенное понимание, что все изменилось.

— Мне хотелось бы верить, что это психическое расстройства и что несколько таблеток литиевого препарата вернут все на свои места, но на самом деле я так не думаю. Полагаю, случившееся со мной — гораздо хуже обыкновенного шизоидного припадка, и вот в это верить мне как раз не хочется. Гораздо легче было бы считать, что виновата диссоциативная реакция.

— Да. Пожалуй.

— А что ты об этом думаешь, Джудит?

— Разве мое мнение имеет значение? Тут важны доказательства.

— Доказательства?

— Что у тебя было с собой, когда ты почувствовал головокружение? — спросила она.

— Камера, — ответил Хилгард и, подумав, добавил: — И бумажник.

— С кредитными карточками, водительскими правами и всем прочим?

— Да, — ответил он, начиная понимать, и внезапно его охватил страх, пронзительный и холодный. Доставая бумажник, он бормотал: — Вот он… здесь.

Хилгард извлек из бумажника права: адрес был с Третьей авеню. Он достал карточку Дайнерс-клуба, Джудит положила на стол свою: карточки отличались оформлением. Тогда он достал двадцатидолларовый банкнот. Джудит взглянула на подписи и покачала головой. Хилгард закрыл глаза, и перед его внутренним взором промелькнуло видение храма Кецалькоатля, огромные тяжелые головы пернатых змей, массивные каменные ступени. На лице Джудит застыло серьезное, даже суровое выражение, и Хилгард понял, что она поставила его перед решающим доказательством. Словно за его спиной навсегда захлопнулись тяжелые ворота… Он вовсе не жертва психоза. Он действительно перешел из одного мира в другой, и назад дороги нет. Его другая жизнь ушла навечно, умерла.