Андрей Лазарчук - Посмотри в глаза чудовищ

В Смутное время поставили на Пожарского – казалось бы, небитый козырь. Но не сочли нужным согласовать действия с Каббалой, и нижегородский резник Минкин все испортил.

Во время Раскола составляли графики и были убеждены, что народ отвергнет никоновы новшества, удалось спихнуть и самого Никона, но все почему-то получилось наоборот.

Ближе всего к цели Орден подобрался при Петре Великом – император и Пятый Рим подошли друг к другу как нельзя лучше. Петр Алексеевич даже порядок престолонаследия для такого случая изменил, да вот беда – был император крепок и упрям, и до последней секунды, даже когда соборовали, не верил в свою смерть. А когда поверил, жизни осталось на два слова: «Отдайте все…». И Михаил Васильевич Скопин-Шуйский, спешащий из Голландии в качестве петровского бастарда, поспел как раз к пушечному выстрелу, извещавшему жителей столицы о кончине великого государя.

От этого удара отходили долго, допустили ненужную смерть Петра Второго, а в наступившем после того бабьем царстве сориентироваться не смогли, поскольку логике оно подвержено не было. Не поддержали робкую попытку Волынского упорядочить хаос, при Елизавете не захотели найти общего языка с Ломоносовым ( «Зато другие захотели», – мрачно добавил Каин), ввязались зачем-то в прусскую авантюру…

В золотые екатерининские годы ничто, казалось, не мешало благоприятному развитию событий (уже подготовлены были мастера тантра-йоги из хороших семей) – но вот беда: Софроний терпеть не мог Вольтера…

О годах правления Павла в Ордене говорить было не принято.

Попытка Наполеона создать единую Европу Орденом, в сущности, приветствовалась – потому и начался в его рядах повсеместно распространившийся некоторое время спустя раздор между западниками и славянофилами. Единственное, что удалось реально сделать – это внушить Александру мысль о необходимости сохранить Францию, чего так не хотели остальные члены Священного союза. Но это был уже festum post festum.

Как ни странно, обиходив Александра к концу его правления, Орден даже пальцем не шевельнул, чтобы пробиться к трону, и это сделали автогены– масоны. Попытка, предпринятая дилетантами, оказалась столь близка к успеху, что тот же Скопин-Шуйский бушевал потом на Капитуле и кричал, что с десятью ратниками: – ну, и так далее. :в конце концов, вы на нас паразитировали все эти века, ваше богатство и ваше долголетие оплачивалось нашими жертвами. Вы хоть давали себе труд задуматься, откуда брался ксерион? Вы получали его от Фламеля! А Фламель, полагаете, из тумбочки? Или из этого: атанора? Вот вам – из атанора! Мы, мы соскребали ксерион с полов пещер, куда нас приводили наши серые разведчики!

Вот я сам, своими руками!.. А вы хоть представляете себе, как охранялись кладки? И – кто их охранял?..

Как раз это Николай Степанович представлял себе достаточно хорошо. :Но мы же понимаем, что вся наша борьба есть ни что иное, как разорение деревень. Мы не просто не можем пробиться в замок – мы не можем найти ворота замка. Все наши пути ведут мимо цели. Нас не понимают, нас не признают, на нас охотятся все, кому не лень – даже палестинцы. Будто в нас заключается зло, а не в обитателях замка и не в тех, кто им служит…

Николай Степанович помычал, но Каин то ли не услышал, то ли не счел нужным ответить. :Конечно, вы можете осуждать наши методы. Но представьте себе: вы ворвались в военный лагерь – без пароля, без приглашения, паля наугад в часовых: Чего вы ждали? Что вас пригласят в шатер командира, и поднесут рюмку водки со льда, и развлекут приятной беседой, пока командир занят планированием завтрашней битвы? Вы этого ждали? Или, может быть, вы хотите сказать, что нехорошо брать заложников? Так не вынуждайте наш маленький партизанский отряд это делать! Да и как иначе я мог рассчитывать на то, что вы хотя бы выслушаете меня, не перебивая?..

Николай Степанович снова промычал, и теперь Каин остановился перед ним.

– Хотите что-то сказать?

Николай Степанович кивнул.

– Тогда я хочу предупредить вас вот о чем: у вас, конечно, есть сильнейший позыв расправиться со мной. Ликвидировать меня. Если я все правильно понимаю, вы можете сделать это, не прикладая рук. Просто словом. Не советую.

То есть подчинить меня, или убить, или что-то еще вы, если повезет, сможете.

Но этажом выше сидит девочка, чуткая к магии. Рядом с ней находятся ваши женщины. И как только вы начинаете произносить инкантаментум, – Каин издевательски выделил это слово, – девочка превращается в машину для убийства. Все будет кончено в долю секунды. Хоть что-то я умею делать лучше вас…

Николай Степанович еще раз кивнул.

Внезапно – где-то разомкнулись тучи – воздух косо прорезало розоватыми пластинами света. На какое-то время все прочее, что было в этом помещении, стало необязательным, призрачным: и собеседники, и огромный сейф в углу, и незаконченный бассейн с коробом застывшего раствора и торчащей из него навеки лопатой…

Каин протянул руку и взялся за край пластыря.

– Итак, вы меня поняли? – и потянул пластырь.

Это было больно.

– Где тут у вас сортир? – спросил Николай Степанович.

8

А что же делали эльфы с крадеными младенцами?

Гостеприимство Каина распространилось еще и на Бортового, но заложниц не коснулось, и это было понятно, но обидно.

– Итак, подведем промежуточный итог, – сказал Каин. – Мы преследуем одну цель.

У нас общий враг. У нас равно нет друзей. Наша вражда объясняется всего лишь недоразумением. Я даже готов дать вам удовлетворение, но только после победы.

– Мгм, – неопределенно откликнулся Николай Степанович. – Скажите, милейший, а ваша затея с: э-э: ураном – на что нацелена?

Каин посмотрел на свою руку. В руке он держал рюмку.

– Если у нас ничего не получится, – сказал он, – и если мерзкие твари все-таки полезут наверх, мы приведем эту бомбу в действие. Вы, кажется, помните, что происходит с ураном под действием ксериона? По нашим расчетам, сгорит вся сибирская тайга, займутся нефтяные пласты. Завод этого дурака тоже рванет…

Через год настанет новый ледниковый период, который переживут только теплокровные…

Он выцедил водку.

– Кстати, о дураке, – сказал Николай Степанович. – Где он и что с ним?

– Должно быть, в аэропорту. Счастливое семейство вновь обрело: ну, и так далее.

– Не врете?

– А смысл? Он мне нужен. Зла я на него не держу. Опасности он тоже не представляет…

– Не для печати, – влез было Бортовой, но Николай Степанович прихлопнул его ладонью.

– Сейчас стало неинтересно, – сказал брюзгливо Каин, – а когда-то крысы таскали мне провиант из спецотдела Елисеевского. Где теперь такое найдешь? Сыр из дичи. Снетки в плетеных коробах. Кисло-сладкое мясо. Купаты по-имеретински.